Макаровна - рассказ

   --Макаровна! Макаровна!
   -- Чего тебе, Зинаида?
   -- Идите, своего Фёдора забирайте. Он опять под нашим палисадником спать улегся.
   -- Его, наверное, ваша черемуха запахом манит. Вот он домой и не хочет идти.
   -- Вы всё шутите, - улыбаясь, произнесла девушка.
   -- Да я привыкла к дедовым гулянкам. Знает ведь, что ему нельзя, а туда же, пьёт и пьёт. У нас в деревне, сама знаешь, каждый нальет.
   Вера, так звали Макаровну, со своим дедом жила на самом краю деревни. Дед, чтобы напиться, мог всю деревню исколесить. Зинаида со стариками жила недалеко от магазина.

    -- Сейчас, подожди, пойдём, вот телегу возьму, на которой сено возим. А Пётр-то, дома?  Поможет мне его туда уложить. А дальше я сама докачу.
   -- Дедуля дома, недавно с рыбалки вернулся, рыбы целое ведро принёс. Бабушка чистит, сегодня жареха будет.
   -- Был бы сын рядом, он бы так не пил.
   -- А что, Славка давно не приезжал?
   -- Совсем забыл сюда дорогу. Что ему в деревне-то делать, он и раньше-то не любил колхоз. Ему в город хотелось. Школу закончил, в армию сходил. После армии вернулся, не один, с девушкой. Сказал, мать, познакомьтесь - это моя Катюша, я женюсь и еду к невесте жить. Раньше-то как было - жених невесту приводит в дом, а сейчас всё не по-людски. Мы с дедом даже на свадьбе у него не были. Первое время ещё приезжали с женой. Но она у него городская фифа, к деревенской работе не приучена. Родила ему сына. Мальчик родился слабеньким, больным. Году не прожил и умер. Потом она долго боялась рожать, вдруг, что не так. Но, через пять лет родила девочку. Сначала ещё фотографии высылали внучки, Леночки, а привезти, показать, ни разу. «С ребёнком тяжело в деревне» - говорила та. Мы с Фёдором ещё ездили к ним. Когда он мало пил. А, когда больше пить стал, то куда. Я разве от него уеду? Грустно становилось всегда, когда к соседям внуков привозили на лето. С тобой, помогала Пелагее, нянчится. Теперь Леночке, должно быть, лет двадцать пять. Да, что я тебе по сто раз всё рассказываю, ты и так всё знаешь. Сколько раз с Пелагеей к нам домой приходили. Она-то, врач от бога. Давление моё последнее время стало шалить. Ты-то тоже в город поди улетишь, пигалица.
   -- Мне учиться надо, буду, как бабушка врачом, только детским.
   -- Так сейчас вся молодежь в город едут жить, там и детей заводят. Вот, за разговором, и пришли. Глянь-ка, вон ваш Фёдор валяется.
   -- Зинка, беги, - зови деда, - Зинаида побежала в дом за дедом. А Макаровна схватила прут от черемухи, ну, думает, я тебе сейчас задам. Сколько можно за тобой по всей деревне бегать. Не молода я уже давно. От людей стыдно поганец. Подошла ближе, схватила его за руку, чтобы повернуть, а он не дышит. Тут у неё ноги подкосились, она упала и давай голосить. За этим занятием и застал её Пётр.
   -- Вера, будет тебе. Он об тебя ноги обтирает, пьёт, валяется по всей деревне, а ты о нем заботишься. Сейчас я его холодной водой оболью, чтоб оклемался чуток. Так он у тебя сам вперёд телеги побежит.
   -- Не побежит, - сквозь слезы, произнесла Вера. - Умер он, - и ещё больше зарыдала, обнимая неподвижное тело.
   -- Матерь Божья, - перекрестился Пётр! – Зинаида, беги к участковому,…  он должен, это… как его… смерть зафиксировать. Ну, допился, Макаровна. Ладно, хватит, будет тебе! Одна головная боль с плеч.
   -- Отойди! Это для вас, для всех, он был Федька - алкаш, а я с ним всю жизнь прожила. Как теперь мне без него, - не унимаясь, причитала женщина. Гладила его по голове, приводя волосы в порядок. - Фёдор, Фёдор, зачем ты оставил меня одну!
   Участковый подоспел, как никогда, быстро.
   -- Не отдам! Он живой. Он просто уснул, - не успокаивалась, рыдала старая немощная женщина. Народ собрался, всем хотелось посмотреть, особенно ребятишкам.
   -- Заберите, пожалуйста, детей. Граждане, разойдитесь, -
Макаровну, еле-еле, оторвали от деда.
   -- Пойдём, пойдём, - взяла её под руки Пелагея. – Зинаида, принеси, там в аптечке, нашатырь.
   В день похорон народу было совсем мало. Сыну она отбила телеграмму, думала, приедет отца в последний путь проводить. Но, - не приехал. А родственников у них здесь, раз - два и обчелся, и те - Фёдора.  Да, и не очень-то, они общались. Фамилия, говорят, у нас очень знатная - Крыловы. Прямо, как у баснописца, а ты, дескать, её позоришь.
   -- Ты держись, - говорила Пелагея. -  Я буду забегать. Зинка придёт, если надо поможет: и корову подоит, и свиньям вынесет, и яйца у кур соберёт. Мы ведь, как-никак, с тобой с детства подруги, - Макаровна только головой кивала.
    А про себя думала: «Да, как они не поймут? Фёдор хотя пил, так, он всю войну прошёл. Пришёл с ранением. Рука у него левая совсем не двигалась, но по дому он всё делал. Он ведь не всегда пил. Когда он приехал в совхоз к своим родственникам в гости на лето, все девчонки за ним готовы были бегать. Пелагея ведь тоже. Конечно, красавец, чернявый парень, лет двадцати пяти, высокого роста с голубыми глазами. Даже Славка такой же, весь в него. Но, Фёдор выбрал её, больно она ему приглянулась. Девчонка, двадцати двух лет с рыжей косой до пояса. Как улыбнётся, будто солнышко засияет. Она тогда была худющая. Звал с собой в город. Мол, поехали, мне год осталось учиться, поживём у родителей. Они у меня хорошие. Да Верочка отказалась, не по правилам это, без свадьбы с парнем жить. На её шее были родители старенькие. Она была поздним ребёнком, мать её родила почти в сорок лет. Всё никак не могла забеременеть. Врачи говорили, не будет у вас детей, а тут, на тебе, - девочка родилась. Родители лелеяли её. Да, и она в них души не чаяла. После школы осталась в родном совхозе дояркой работать. Куда она от них, в город ехать не хотели. Видать, любовь у него была сильная. Пообещал, окончит институт и приедет сюда, в деревню. Так и случилось. Места у них были очень красивые, берёзовые рощи, соловьи ночами поют. В тридцать девятом он приехал по распределению с института, сам сюда напросился.  В сентябре того же года они поженились, после уборочной страды. Сыграли свадьбу, вся деревня гуляла. В январе сорок первого у них сын родился, Славка. Прямо в новый год, с утра, Вере приспичило рожать. Тогда в деревне, бабушка Гаврилиха - повитуха, роды принимала.   Но, уже в июне, двадцать второго, война началась, проклятущая. У Фёдора поначалу бронь была, но он сам попросился на фронт, и, в сорок втором, ушёл воевать. Вера осталась одна с годовалым сынишкой и стариками. В сентябре сорок пятого он вернулся, левая рука висела, как плеть.  После этого, он перенёс ни одну операцию, да всё напрасно. Плохо ему тогда было, рука сильно ныла. Вера не знала тогда, чем ему помочь, а на руках Славка маленький. Вот тогда он стал выпивать.  Выпьет, чтобы боли не чувствовать. Сначала, конечно, не так часто, а потом, всё чаще и чаще.
   Прошло время - один за другим ушли её родители. От них, хоть какая-то помощь была, когда-никогда, с сыном сидели. Вера дояркой на ферме работала. Приходилось рано вставать на утреннюю дойку. А в доме и своя корова имелась. Пока мать могла, доила, а, как совсем руки отказали, так всё самой приходилось. Колхоз у них был маленький, это теперь разросся. А тогда даже школы своей не было. Дети учились в соседней деревне. Приходилось два километра пешком ходить. Потихоньку деревня разрасталась, и домов становилось больше. Решили построить в совхозе свою школу. Славка к тому времени в седьмой класс пошёл. Сколько она натерпелась. Сейчас, в свои семьдесят с небольшим лет, она выглядела, как столетняя старуха. Только что на своих ногах держится. Фёдор и тот не дожил до восьмидесяти, так он мужчина. Давненько её давление мучает, а сейчас, так, и вовсе,
зашкаливает. Как она теперь будет без него. Это сейчас лето, Зинаида поможет, а придёт осень, она учиться поедет. Да кому она здесь нужна, если даже сыну родному на них с дедом наплевать. Вот, наконец, все разошлись. Собрав со стола посуду, убралась. Соседка просилась, давайте, я останусь, помогу. Так нет, она, я сама, сама. Наконец она присела на диван. В голове крутились мысли о сыне. А вдруг у него самого что-то случилось, да он не хотел им с дедом говорить об этом. С этими мыслями старуха уснула.
    Проснулась от того, что по дому кто-то ходит. Она никогда не закрывала двери на крючок. От кого? В деревне все свои, а воровать у них с дедом было нечего. В мыслях сразу, а вдруг сынок, Славка, приехал. Вдруг, опоздал на похороны. Встав с кровати, она направилась в прихожую.
   -- А, это ты, - сказала она, увидев Пелагею и села на диван, опустив руки.
   -- Да вот, прибежала тебе помочь, дома Зинаида управится.
   -- Спасибо! Я, вот чего, хочу тебя попросить. Вы с Зинкой присмотрите за моим скотом?
   -- Да, конечно, Верочка! Мы тебе, чем сможем, поможем.
   -- Ты, Поля, меня не поняла. Мне в город надо - к сыну.
   -- Какой тебе город, вон какое давление, так и  скачет, а сердце. Сколько раз тебе говорили, - операция нужна. Так ты все отнекивалась, помру, с кем мой Фёдор будет. Сын совсем о вас забыл. Хотя знает, что у тебя сердце. А вдруг дорогой, что-нибудь случится.  Ты чего это, старая, удумала.
   -- А я говорю…. Я чувствую, что со Славкой моим беда. Не мог он, вот так, не приехать отца хоронить.
   -- Да, когда он последний раз тут появлялся, сама знаешь, не любил он никогда деревню, не хуже Катьки, ну, так и есть, два сапога - пара.
   -- Вот ведь, приезжал он раньше, хотя один, да приезжал.
   -- Верочка, ты пойми, не нужны вы ему, он знал, что вы в город, со своим здоровьем, не поедете. И не вздыхай так, прими всё таким, какое оно есть. Кто знает, что у них, у наших детей на уме. Сама знаешь, моя Галка, как уехала на заработки, оставив нам Зинаиду, так и с концами. Ни ответа от неё, ни привета. Хоть бы раз, какую-нибудь копеечку отправила. Где уж, там, дождёшься. А наша пенсия, сама знаешь, какая - мизер. Вот и вырастили мы внучку с Петром сами. И не хуже других. Давай, хоть девять дней отведем. И ты немного отойдешь.
   -- Ты меня, подруга, даже не уговаривай. Ты меня знаешь, если я что удумала, то я от своего не отступлюсь. Вот сегодня схожу к Фёдору на могилку, попрощаюсь, а завтра, на утреннем автобусе, и двину в путь.
   -- Может, тебя Пётр на нашей машине отвезёт? Хоть не Жигули, Запорожец, но, всё-таки гоняет, да и деньги целее будут.
   -- Нет-нет, спасибо тебе большое, вы и так много для меня сделали. С похоронами помогли. Фёдор на нас будет не в обиде.
   -- Ну, давай, хоть с тобой на кладбище схожу.  Это не обсуждается. Давай-ка, садись к столу. Я тут у тебя по-хозяйнячила, картошечки тебе отварила, по дому и в сарае, немного помогла.
   -- Это я, что, - сегодня корову выпустить проспала.
   --  Выгнала я её. Забрал пастух.
   -- Ой, спасибо тебе, Поля. Вот, я теперь без деда, как без рук. Уж корову-то он всегда в поле выгонит, я только подоить вставала. Мог бы дед и подоил, но рука не давала, - вот опять накатились слезы.
   -- Ты поплачь немного, Верочка. Поплачь, оно и полегчает.
   -- Ну, всё! Надо идти на кладбище. Пелагея, достань-ка, в шкафу бутылку.Я Фёдору отнесу. Потом буду в дорогу собираться. Сыну гостинцев немного собрать. Ведь в городе такого нет, здесь у нас всё свое, с огорода.
   -- А, как ты потащишь. Руки больные.
   -- Ничего дотащу.
   Придя на кладбище, она долго гладила рукой крест и всё причитала.
   -- Вот теперь ты там, дома, а я тут осталась одна. Доставай, Поля, гостиницы.  Смотри, я тебе и выпить принесла, всё, как ты любил. Ты уж прости меня старую, если что не так. Вот Фёдор,
еду к Славке, вернусь, всё расскажу, что да как.
   -- Всё, подруга, будет, пойдём, пойдём, я тебе дома давление смерюю.
   -- Подожди, Вера, ещё минут пять, - она стояла, обняв крест. – Ну, всё,  пошли. Вернусь, надо фотографию Фёдору сделать.
   Померив давление, и убедившись что с подругой всё хорошо, Пелагея засобиралась домой.
   -- Пойду надо своих домочадцев накормить.  Завтра утром обязательно приду проводить. А вечером Зинаиду отправлю управиться.

     Вера давно так не уставала, кладбище находилось не близко. Так, что ноги устали. День был пасмурным, того и гляди, нагрянет дождик. Надо полежать чуток, и сумку буду собирать, подумала она. Сквозь сон ей послышалось: «мама, мама». Как будто сын звал её, словно он был где-то рядом. Проснувшись, она поняла, что она одна, дом был пуст. Глянула на часы. Ого, пора вставать, скоро Зинаида прибежит. Она девчонка шустрая. Хотела поставить чайник, глянула, а в ведрах нет воды. Придётся её просить и за водой сбегать.

     Всё было готово к отъезду. Пелагея, то и дело спрашивала у Макаровны - ты ничего не забыла.
    -- Нет, у меня только давление скачет, а из ума-то я ещё не выжила.
    -- А конверт с адресом взяла.
   -- Ну, что ты со мной, как с маленькой.  Всё взяла!
   -- Денег тебе должно хватить, билет недорого стоит. А там от вокзала далеко ехать?
-- Ты знаешь, мы с Фёдором давно были, ещё Леночка в садик ходила. А теперь деваха, наверное, вымахала. Последнее фото было от них, она в первый класс пошла. Теперь-то и не узнаешь совсем.
   -- Вот, куда едешь, в неизвестность. Они про вас с дедом забыли, а ты обо всех печешься. Ну, ладно, давай присядем на дорожку, как по старинке.

   Через пару часов автобус мчал по трассе. До города часа четыре ехать. Макаровна достала конверт, ещё раз прочла адрес, название улицы легко запоминалось. Что это она, ведь адрес знала наизусть. Конечно, за столько времени город сильно изменился. У сына с невесткой была своя двухкомнатная квартира, правда, в деревянном доме. Но, дай Бог, они проживают там же. Вдалеке показались городские дома. «Какая красота, - подумала она про себя». Только бы всё было хорошо, только бы всё было хорошо. И, вот они - городские дороги, на автовокзале, как всегда было людно. Автовокзал оказался совсем не в том месте, где он был раньше. Надо спросить у кого-нибудь, как ей доехать до места, адрес, который написан у неё на конверте.
   -- Мужчина, вы не подскажите, как мне проехать по этому адресу? - говорила она, протягивая конверт.
   Мужчина только пожал плечами
   -- Тоже, видно, нездешний.  Она подошла к автобусной остановке, и стала у людей спрашивать. Вот одна из женщин, прочитав адрес, сказала:
   -- Такого адреса больше нет. Там раньше бараки стояли, их года два, как снесли, - Вера совсем поникла головой, такого поворота она не ожидала.  Предупреждала её Пелагея, так нет, ей надо было ехать. Теперь с отчаяньем, ей ничего не оставалось делать, кроме как идти назад. В руках тяжёлая сумка, сама она, еле-еле передвигала ноги. Благо, ушла недалеко. Прижав к груди сумочку с деньгами, она села передохнуть на скамейку. Но время близилось к вечеру, надо было купить билеты на обратный путь. Она уже собиралась идти, как сзади, со спины она услышала:
   -- Мама, мама, - голос ей показался до боли знакомым. Только взрослый, уже возмужавший. От волнения она чуть не уронила сумку. Обернувшись, она увидела идущего быстрыми шагами мужчину.
   -- Мама, - мужчина был сильно обросший, выглядел как-то не свежим, не мытым, не ухоженным. Она даже испугалась, но когда узнала в мужчине своего сына, обняла его, и они оба расплакались.
   -- Ты чего одна, а где отец, - сквозь слезы, проговорил сын?
   -- Нет больше нашего кормильца. Два дня, как похоронили. Славка. Я же вам телеграмму отбивала.
   -- Какая телеграмма, мать? - проговорил он. -  Дом снесли. Я с Катькой разошёлся, лет десять уже. Конечно, сам виноват, пить начал по-страшному. Работу забросил. Отец, хоть пил, но, он работал. Катька, она мне с дочкой не даёт видеться. Ленка-то, деваха, о-го-го стала, парни на неё заглядываются.  Сейчас я тебе её фото покажу, правда, ей там 16 лет, взял с собой, когда уходил. Мужчина достал из кармана потрепанную черно-белую фотографию. - Вот, мама, смотри, какая она у меня красавица.
   Верочка внимательно вглядывалась в фотографию, но сквозь пелену, что появилась на глазах от слез, ей ничего не было видно. Славка схватил мать за руку и держал ее, будто боялся, что она вот-вот исчезнет.
   -- Как ты, сынок, мы с отцом думали, что у вас всё нормально. Как хорошо, что он этого не видит, - усадив мать на скамейку, он встал перед ней на колени, и долго целовал ей руки, выпрашивая прощения.
   -- Встань, сынок, народ смотрит.
   -- Ну и пусть смотрит.
   -- Ой, что это я, ты, наверное, кушать хочешь? Вон, полная сумка продуктов.
   -- Мама, дай на тебя налюбоваться.
   -- Сынок, а может ты со мной домой.
   -- У меня паспорта нет, украли, здесь, на вокзале,- говорил Славка, не отрывая от матери глаз.- Без паспорта на работу не берут.
   -- Паспорт, это дело наживное, главное сам живой. Паспорт восстановим. Приедем домой, а там в сельсовет. Быстро
всё сделают, - Славка взял мать под руку, а она его ни капли не стыдилась. Теперь он возвращался домой. Макаровна шла и думала, что теперь ей не надо будет просить помощи у соседей. Они с сыном заживут вместе, как раньше, тогда когда он был маленьким. Как хорошо, что они нашли друг друга, хотя и слишком поздно.







Марина Мальцева.
     Красноярск,22.11.2021г