Мемуары трудника

          В начале двухтысячных,
          внезапно оставшись без работы,
          месяц довелось пожить и поработать
          в женской обители на Псковской земле,
          о чём вспомнилось и отражено
          в этом литературном труде.


Расскажу я вам, братки,
Как на Псковщину с тоски
Призван был, не без посредства
Промыслительной Руки.

Без работы, что за «жизть»?
Вдруг откуда ни возьмись -
Львовна: "Съезди-ка, голуба,
Христа ради, разомнись!"

Приезжаю – тишь да ширь,
На горушке – монастырь,
Пять веков стоит, не меньше,
Как былинный богатырь!

Как узнал от местных лиц,
Сжечь его пытался «фриц»,
Но Никола-Чудотворец
Спас от горестных страниц.

Вот и тропочка видна, -
К настоятелю она.
Улыбнулись мне навстречу
Два узорчатых окна.

Будь ты трудник или гость, -
Перво-наперво – вопрос! -
Расскажи, что ты за птица,
С Богом жил или поврозь?!

Не павлин я и не гусь,
Но работы не боюсь!
Кое-что в руках имею, -
Дашь, за новую возьмусь!

Чуть правей над головой
Без полов этаж второй, -
Раз ты дружишь с древесиной,
Там проявишь опыт свой!

Виктор – главный наш «хомут»,
После завтрака – к нему.
Он у нас – за бригадира,
Всё покажет, что к чему.

А сейчас ступай за мной,
День приезда – выходной!
Вон, там мать-Олимпиада, -
Пусть оформит на постой.

Не монахиня – гора!
Паспорт - тут же со двора…
Всё оформила и молвит, -
В шесть для вас подъём с утра!

Отсыпаться не дадут,
Раз ты вызвался на труд.
Чтобы мир не пошатнулся –
День и ночь молитвы тут.

Вышел шмотки получать
И бельё, стелить кровать,
Да и к трудникам – в избушку,
Там мне ночи коротать.

Поднимаюсь на крыльцо -
Встреча с рослым молодцом, -
Видно, раньше наркоманил, -
Измождённое лицо.

Словно драли о перила,
Весь помят был, тот верзила, -
Угостил бы папироской, -
Процедил он мне уныло.

Их, курильщиков, как сор,
Выгоняли за забор,
С прежним навыком расстаться
Грех мешает до сих пор.

Здесь таких, как я узнал,
Тех, кто в «трудники» попал,
В целом – больше половины,
Не людская, а вокзал!

А в избе народу – жуть!
Тут не то, чтобы уснуть…-
Так уелись чесночищем! -
Не сморгнуть, не продохнуть!

Ну и пот, само собой…
Встал навечно на постой.
На крюках и на верёвках –
Шмотки сушатся горой.

Койку дали у дверей,
Застелил её скорей,
Да обратно на крылечко, -
Задохнусь от «упырей»!

А живот уже поджат,
Слышу, к трапезе звонят,
Я с другими мужиками
Семеню меж старых гряд.

Все собрались в тесный зал.
Вслух молитвы прочитал
Сам отец наш, настоятель
И крестом благословлял.

Ели, щурясь на меня,
Вслух читались жития,
Груды постных разносолов! -
Вся почти еда своя.

Но попробуй пошутить,
Праздно слово обронить?!-
Вскочит мать-Олимпиада
Острослова приструнить.

Лишь сиди и жуй, как бык! -
Без речей, чай – не привык?
Всем, кто был расслаблен миром,
О правах напомнят вмиг!

Ну, а после, как всегда,
Чтоб на пользу шла еда,
Благодарственной молитвы
Льётся чистая вода.

Я лишь тело – за порог,
Завязать хотел жирок, -
Тут же с просьбой мать-Наталья, -
Навозить воды б помог?!

Там, под горку, напрямик,
В километре… - бьет родник…
Шесть бидонов ставь на тачку
И обратно, в сей же миг.

Там нога, другая здесь, -
Мне «путёвка» в новый рейс, -
Ставь на тачку шесть бидонов,
Надо «хозводы» «привезть»!

К счастью, ближе, чем тогда,
Протекает «хозвода», -
К речке надобно спуститься
И на горку, как всегда.

Вышло, - прежний водовоз
Послушание не снёс,
Накануне выпил водки
И отправлен в свой колхоз!

Мне меж делом, стало быть,
Воду – к трапезной возить?!
И теперь я каждым утром
Должен с тачкою дружить?!

А пока я – выходной,
В койке растянусь струной?!
Тут подходит Юрка с просьбой, -
Мол, дровин нет, ни одной!

Вижу, спать он мне не даст, -
Новичок приехал раз! -
Завалю дровами хату,
Чтоб отстали, хоть на час!

Это лёгкий был этап,
Ночью ждал – слоновий храп!
Даже стены содрогались, -
Есть одно спасенье – кляп!

Был не сон, а приговор, -
Скрип курильщиков во двор,
Нос щипало, драло уши, -
Как же жив я до сих пор?

К третьей ночи я завыл,
Настоятеля молил, -
Мне бы хоть в собачью будку, -
Спать в бытовке нету сил!

Что терпел ты, милый друг,
Если быт – не по нутру? -
Надо мной в две койки келья,
Заселяйся поутру!

Там печник поселен наш,
Добродушнейший типаж!
Всем премудростям обучит,
Если лень не брать в багаж.

Это был мой звёздный час,
Ангел мне сюрприз припас, -
Овладеть печным искусством
Я мечтал в душе не раз!

Офицер он, отставник,
Бить баклуши не привык,
И теперь на Псковских землях –
Самый грамотный печник!

Так кирпичик к кирпичу,
В поте грамоту учу,
Погружаясь в тонкость дела,
Стать спецом, как он, хочу.

Подружились. В келью к нам
Смотрит входом главный храм.
С колокольни, что ни праздник -
Перезвоны по утрам.

Божьим словом и трудом,
Бесов жёг в душе притон! -
Вот где главная задача! -
Прояснилось мне потом.

Если, чур, не заболел,
Ждёт всех Сергиев предел.
Богомолье здесь не прихоть,
А главнейшее из дел.

Словно Ангельский излив,
Сладость клиросных молитв.
Неземные подголоски
Души вывернуть могли.

Слажен иноческий труд,
Так мирские не поют.
Время будто замирает
И грехи слезой текут.

Чтобы чтить остаток дней,
Гроб стоит возле дверей, -
Так отец наш, распинает
Страсти у души своей.

У Владыки, Бог прости,
Наш игумен не в чести.
Словно метит он обитель
С богадельней извести.

Ни защиты, ни рубля,
Не прислали издаля.
Будто проклята врагами
Монастырская земля.

Вот, прошёл десяток лет,
Помутился белый свет.
Звонниц нет в селе Заянье,
Да и правды больше нет.

Пострадал отец Роман,
Снят с него священный сан.
Храм пожаром уничтожен,
Что войну прошёл без ран.

23 октября 2012 г. – 25 ноября 2021 г.