Акедия

"А журавли могут плакать?" -
ошеломляет меня своим вопросом
ребёнок, пока мы идём обратно
в его класс, где я собираюсь
подарить бумажного журавлика
его однокласснику
в честь дня рожденья.

"Конечно, умеют", - отвечаю я.
Моя стая статичных птиц
могла бы выплакать целое озеро.

По неровным клювикам каждой
постоянно стекают в меон
невидимые слёзы
тоски по папе.

Вот, я сделал ещё одного журавля.
В его слезах золотым светом
сияет воспоминанье
о том, как папа
растапливал для меня
плитку шоколада Nestle и,
наливая в чашку,
подавал вместе с тостами.

Я давно сделал много более
тысячи
этих бумажных кенотафов,
но продолжаю скучать
по папе.

Наверное, мне просто нужна
ещё одна тысяча,
чтобы утешиться.

***

Вот, я делаю ещё одного,
и подвешиваю к предыдущему.
Получается цепочка.

Цепочка обречена украшать
потолок моего кабинета.

Дети не узнают,
что каждый журавлик
этой цепочки
кричит письменно
о том, как я ненавижу
ад-интернат,
как я устал от него,
и как хочу уволиться.

Вот же она, табличка
"Выход".
Она подсвечивается зелёным.
Постоянная величина
В хаосе примитивных аффектов
И одичавших существ,
своей внешностью отдалённо
напоминающих людей.

"Покуда ты остаёшься здесь,
принимай страданье с достоинством.

В самом деле,
может ли кто из педагогов
сломать тебя?

Они могут
исказить тебя личностно,
испугаться тебя,
ненавидеть тебя,
завидовать тебе,
избегать тебя,
но ничего не могут забрать
у тебя
против свободы воли", -
так нашёптывает мне на ухо
Эпиктет.

Я утешаюсь подобной логикой
и продолжаю работу,
ведь каждое утро
я делаю выбор
возвращаться в этот ад
ради детей, и стараюсь
не отчаиваться,
ведь дверь
всегда открыта.

***

Руки могут ласкать
твои прелестные, мягкие,
как подушечки, щёки.

Руки могут ударить
твои прелестные, мягкие,
как подушечки, щёки.

Руки могут сделать тебе
ещё одного журавлика
из бумаги.

Руки могут напечатать тебе
любовное сообщение.

Руки могут напечатать тебе
гневное сообщение.

Руки могут водить по твоим
гладким, как шёлк, волосам.

Руки могут хватать тебя
за волосы.

Руки могут опуститься
от осознанья предстоящей
работы, необходимой
к выполнению ради заветной
цели.

Руки могут опуститься
от осознанья невозможности
разделить свои тяготы
с тобой, ведь твои
много тягостнее.

Руки могут опуститься
от чувства бессмысленности
прикладываемых усилий.

Руки могут принести тебе
утреннюю порцию сахара.

Руки могут обнять тебя
и не отпускать.

Многое могут руки,
но главное, что они могут -
продолжать делать
бумажных журавликов.