Кладбище 9-го января

            Еврейское кладбище около Ленинграда.
            Кривой забор из гнилой фанеры.
                Бродский

За окнами тихо кончался век,
напомнить не торопясь
о тысячелетнести скреп и вех,
и было мне двадцать пять.
 
Я верил, судьба пряма, как столб,
а мир безмятежно прост,
и жил у кладбища — близ крестов
и шестиконечных звёзд.
 
Там делал автобус, скрипуч и ветх,
к метро Пролетарской рейс,
и был там путепровод поверх
железнодорожных рельс.
 
Гнилую фанеру сменил тогда
не новый уже бетон.
А время капало, как вода
(что я осознал потом).
 
Я был одинок и бессмертен был,
отвергнув любой расчёт.
Я верил в стихи, но не верил в быт
и жить не спешил ещё…
 
Но быть бессмертным легко, когда
твой мир до предела сжат:
бессмертны — без пользы и навсегда —
кто в сонной земле лежат.
 
А тот, кто жив, тот ещё умрёт,
и глядя за горизонт,
навеки слеп, как последний крот,
не ведая, в чём резон.
 
И были года, и были дни.
Жизнь можно перетерпеть,
но время идёт — и душа саднит
о тех, кто в земле теперь.
 
Расширен проспект и путепровод.
Цветы у меня в руках.
Автобус над линией рельс ползёт,
и прошлое шепчет, как
 
за окнами тихо кончался век,
напомнить не торопясь
о тысячелетнести скреп и вех,
и было мне двадцать пять.
 
Я верил, судьба пряма, как столб,
а мир безмятежно прост,
и жил у кладбища — близ крестов
и шестиконечных звёзд.
22-23.11.2021