Слуга покорный

Слуга покорный. Новое письмо
состряпать рад бы, но моих эпистол
Вы не прочтёте. Если бы я смог,
бумагой писчей комнату бы выстлал,
и строчками покрыл бы сноровисто,
как будто слово пишется само,

а следом снова слово. Стихоплёт,
давно привыкший к буквенному блуду,
на всякие условности плюёт.
Но глупостей придумывать не буду,
наполню из посудины посуду,
и выпью за атласное бельё

на теле Вашем. Что сказать ещё.
краснеющей бумаге не доверю,
что Вами был почти порабощён,
сверяя ритм с биением артерий.
А стиль стиха довольно характерен,
хотя звучит размыто и общо.

О чем бишь я... Помешивая чай,
ладонь шершавлю гранями стакана.
Ещё припоминаю невзначай,
ловя себя на мысли окаянной,
касания, в которых нет изъяна,
и всё, что я когда-то сочинял,

а Вы читали, нежный книгочей,
сходя с ума, ломая в гневе руки.
Я стал намного опытней, ловчей,
я выучился тонкостям и трюкам,
писал за вечер писем пО три штуки,
но стиль не позаимствовал ничей,

своим вполне довольствуясь. И Вы
сдувая краем губ нахальный локон,
искали схожесть присланной главы,
хотя бы с чем-то, читанным у Блока.
и Ваших глаз туманной поволокой
решалось много разных заковык.

За окнами разляпистый шалфей
призывно пах. Жуки бурили землю.
И Вы казались мне одной из фей,
одной из тех, что бодрствуя дремлют,
казалось мне, что стих мой всё объемлет,
когда Вы говорили мне - налей

отравы этой. Что ещё с утра
я мог бы предложить... Других эпистол
пока что нет. Как в этой нету врак.
Бумагой писчей комнату я выстлал.
И снова пишет письма сноровисто
Вам, норовистой, Ваш любимый враг.

 
02.05.2014