Книга вырванных страниц 27. А снег продолжает идти

Анна никогда не задумывалась о смерти так часто, как в последний год. Всё смешалось в жизни за эти прошедшие месяцы: её болезнь, смерть родителей и опять болезнь. Совсем невесёлый список жизненных событий. И много разговоров вокруг  – таких же невесёлых. И много разных людей, вовлечённых в нескончаемый круговорот печали, горя, соболезнований с неизбежными рассказами о том, как в их собственной жизни было что-то подобное.

От всего этого можно было сойти с ума.
Но она не сошла.

Можно было превратиться в скорбную старуху, доживающую жизнь среди лекарств.
Но она не превратилась.

Анна действительно никогда не задумывалась о смерти так часто, как в последний год. Но вместе с этими мыслями неизбежно начинала размышлять о другом, что, в конечном итоге, изменило её отношение к прошедшим и происходящим событиям и к людям, стоящим за этими событиями. Однажды она подумала, что это её осознание можно было бы назвать коротко: главное и неважное, и в этих двух словах сосредоточить всю глубину произошедшей с ней за год трансформации и нынешнего отношения к жизни.

А жизнь эта оказалась такой хрупкой и такой непредсказуемой! На её глазах уходили близкие люди, а вокруг словно ничего не менялось. Неизменно тикали старые ходики, наступало такое же, как и прежде, утро: громко шумел лифт – люди спешили на работу, в подъезде ворчала почтальонка, что поломаны ящики и скользко, а за окном тихо падал снег – точно такой же, как вчера… И, если выйти на балкон, можно разглядеть снежинки на карнизе – миллионы неповторимых хрупких жизней: прикоснись, и нет её. А снег продолжает идти…

Ничего не менялось с уходом людей. Только сердце сжималось всё сильнее с каждой потерей. Кого мы жалеем больше: того, кто ушёл и уже не увидит, какого цвета окажется посаженная им в палисаднике роза или кому из гостей дома достанется за столом его чашка? Или мы жалеем себя: как жить, если не с кем больше спеть «мы на плечи взвалили и войну, и нужду», ведь никто больше не сможет спеть так. И не с кем разглядывать пожелтевшие фото в бархатном альбоме – никому другому они просто не будут интересны…

Всё сильнее сжималось сердце, и рука не смела коснуться осиротевшей чашки. Или вытащить из ящика в прихожей вязаные перчатки, которые уже никто никогда не наденет.

Анна стояла сейчас около этого открытого ящика и думала о том, как рядом со смертью многое становится неважным: то, что казалось прежде значимым и решающим. Как тают в ней большие и малые обиды – при одной только мысли о том, что всё может кончиться в одно мгновение. Она думала о ценности каждого дня – о том, как дорого каждое сказанное доброе слово или каждая написанная светлая строка. Она думала о гордыне, о бессмысленности молчания и о непрощении. А ещё о том, что она ошибалась, когда говорила, что люди не меняются. Они меняются. Когда понимают, что могут умереть в любой момент.

Она думала о том, что для неё многое из главного и неважного  поменялись местами – это было невероятно. Это изменило окружающую жизнь, а её сделало спокойнее и терпимее к людям и событиям - так, что даже  чудовищная несправедливость и жестокость по отношению к ней перестали восприниматься как обида, и стали в её глазах лишь слабостью и малодушием обидчика.

Она думала о том, как много ей надо успеть сказать людям – тем, кто ей дорог: о том, что они ей дороги. И обнять их, если это возможно. Или написать письмо. Или позвонить. И сказать, что она их любит - сказать, пока она жива. И они живы. Потому что потом может оказаться поздно, и кого-то не станет – как снежинки на балконе.

А ещё она думала о том, что, по большому счёту, ей есть что сказать вообще всем людям, даже тем, с кем она не знакома. Если бы она могла, то сказала бы, что мы так боимся быть искренними и открытыми. Мы боимся выглядеть уязвимыми и поэтому прячемся за условностями и придуманными правилами. Мы боимся быть непонятыми, потому что сами не понимаем других – таких же спрятавшихся в ракушке. И живём так, день за днём. Не радуясь, а преодолевая. Не делясь теплом, а грея свою раковину.

Ей хотелось бы сказать, что жизнь пролетает быстро и заканчивается часто неожиданно, оставляя в окружающем  пространстве сожаления близких: о том, что недосказали, недодали, недопоняли, недолюбили…

Ей хотелось бы сказать о том, что мы часто растём недолюбленными и живём так же, и умираем так же. Это как смерть при жизни. А мы всё бежим за успешностью и благополучием, не находя времени обнять того, кто ждёт этого – как не находим времени поднять глаза вверх и посмотреть на небо.
Или на падающий снег…