Эпистола 24, в Юго-Западную провинцию

Не свидимся, наверное... Привет!..
Нет денег на дорогу. И потом:
на похороны денег тоже нет,
осталось только — завтра на обед —
на хлеб, короче... Но зато — с вином.

Ты думаешь — попробовать? Мой друг,
дороги нынче дороги. Войска
к дорогам доступ зорко стерегут,
я слышал — говорят (наверно, врут),
что — для войны (которой нет пока).

Ты знаешь, мне не выдержать пути...
Был квестор как-то (новый — из армян,
но, кажется, что... римлянин почти) —
изрёк, что мне границ не перейти,
что я шпион, поэт и хулиган!..

Ты веришь, обвинений хуже нет,
я возражал, как мог. Но зоркий страж
ответил: не отвертишься — поэт!
А так как на стихи запрета нет,
то привлекут, — сказал, — за шпионаж!..

И было-то: в одной из эпиграмм —
о Цезаре, о смерти, о делах...
Ну, зацепил строкой его мадам...
Ну, разослал стихи по городам...
Ну, что теперь... Короче — дело швах...

Нашёл кувшины в погребе. Давно
забытое, уже теряет цвет
залитое по горлышко вино,
под хлеб и сливы — самое оно!
Такого и у Гая в доме нет!

Я слышал, что Елена умерла?
Заразу — из Китая привезли?
Не верится... Такие, брат, дела...
Наш Юлий, дабы Рим кормить с весла,
опять в Китай готовит корабли...

Ты помнишь, было... Не было? — Прости...
Не пьёшь вина? — Конечно, только чай...
У нас — концы с концами не свести,
и Цезарь (аве!) перекрыл пути...
Не свидимся, наверное... Прощай!..