Веле Штылвелд Над Берлином чёрны вороны

-.

Накипает над миром с бокалом вина -
то ли Бог, то ли йог, то ли ангел в крови:
он спивается вместе со мною всегда,
предвкушая извилитость здешней судьбы.

Это даже не бух, это попросту кир -
и клавир у него с партитурой иной.
Нет томленья в том, просто солнечный мир
на завалинке тихой любви чумовой.

Там за окнами - Ад, кто-то скажет - А то...
Нет не то, там иное - страну предают,
те, кто прежде её проиграли в лото
за каких-то недюженных надцать минут.

Всюду призраки зла, всюду истина в том,
что наш мир был заранее предан и смят,
но его разминаем мы тихо... а то...
хороня удивительно ярких ребят.

Мы его распрамляем, и снова сошьем,
и зажмём свои раны в кровавом бою,
даже если в стихах вдруг рифмуется то,
отчего предавать не пристало страну.

С нами вновь говорят те, кто прежде любил,
те кто души зажег, не жалея огня,
но имперского времени помня зажим,
не позволим его провезти втихаря.

Не позволим себе не допить свой бокал,
живы те, кто копался в душе как гундос,
и к потомкам уже подбирается тля,
и резонит их ложью: без зла не пройдешь...

Не прошьёся в миры без имперских зигот,
без потомственных зол коммуняцких общаг,
без завалов убитых, растленных, сирот, -
я пью молча, не веря в подобный напряг.

Коммуняцких потомков мы вышвернем в бот -
хлам не нужен нам завтра в кровавом бреду,
чтоб он к внукам и правнукам нашим пристал
сквозь гулажьего ада чумную пургу.

У глитвейна есть собственный тихий напряг -
он кровавит бескровно и с ним во хмелью
я вздымаю свой собственный солнечный стяг -
тихо пью за любовь, за жену, за страну...

-.

Проссаный ди-джей выхаркнул в Майдан:
- Хлопцы, не робей – у меня генплан!
Выкруткой мозгов выдолбить мозги
каждому из вас, ибо вы – жлобы!

Кто ещё снобист – сопли смело жуй!
Кто здесь пофист, кто здесь обалдуй?!
Времечко в дерьме – темячки в прицел:
будете, как все – в этом ваш удел!

Вякните не то, вякните не там -
тут же конь в пальто вмиг прискачет к вам!
Пытки и тюрьма… В общем, блин, капут! -
будете как все, коль не угребут!

Лишь прижгут мозги редкой лабудой -
выживут жлобы, прочее в отстой!
Я – Кузьма! Я прав!! Я урек с баблом.
Я читаю вам кодекс для жлобов!

Катехизис лет в туалетах вбит -
будете жлобы! Вам Кузьма велит!!
На Майдане – шок! На Майдане – кич…
Рок-концерт прошел – на душе кирпич!

...

Где теперь Кузьма? Гибели Генплан
перемял его, выхаркнув Майдан...

-.

Над Берлином чёрны вороны, над Берлином птичьи стаи -
то ли страхом цепким скованы, то ли мрачными огнями...
Из огней тех, из кощеевы время вечность теребит,
на костях миров злодеевых Аспид ангелов

Тучи черные сгущаются - над Берлином адский ров,
а во рву том мрак качается, отражая страх и боль...
Это впрямь не наваждение, это прошлого гроза:
просит Аспид всепрощения, но прощать его нельзя.

Над Берлином чёрны вороны - время вечность теребит -
тучи чёрные сгущаются - это прошлого гамбит.

-.

Солянка из поэтов и глупцов
дана как данность времени иному –
льстецов в нём, что в кастрюле голубцов,
и критиков – что перца в остром плове...

Но если сам творишь Земле добро –
рассветы счастья встретишь всё равно!
И серебро волшебного накала
превоплотит тебя из маргинала

в чудесного радетеля того,
что жизнь дала – не много и не мало,
а ровно столько, сколько суждено:
мечтать, творить и жить на страстном шквале
во имя, ради собственно Чего?

Ты сам-то на Планете этой кто
средь мелочей житейского Портала?..
От Бога – человек! Добро иль зло –
сам выбирай на кромке мадригала...

Поскольку Жизнь – такое ремесло,
что Мастерства в нём многим занимало.

-.

Обычно писатели - это живой духовный гироскоп нации. Чем он устремлен выше, тем очевиднее последующее продвижение нации. В этом смысле важно помнить, что крушении политической несостоявшейся модели прежде прочих разрушается этот духовный гироскоп.

И здесь уже не помогут никакие духовные национальные шаровары - ни красные революционные, ни малиновые псевдокозаческие... Украинский русскоязычный поэт Леонид Николаевич Вышеславский болезненно и точно подметил эту особенность привластных "литературщиков" на сломе девяностых, когда в свои девяносто читал стихи об юных украинках в спортивных топиках и тут же сокрушался:

- Вы посмотрите на моих коллег, которые не прожили и половины моих земных лет! У них были и огромные тиражи, и "компайки", и писательские здравницы, им просто стали меньше в миски накладывать, а они вдруг от страха стали уже не умирать один за другим, а массово вымирать... Господа люди, что это?

-.