Маленький печальный рассказ

Двор по форме «каре» составляли двухэтажные дома послевоенной постройки. Глядя на них можно было подумать, что их стены были поставлены на века, да не из векового материала – из засыпного материала и дранки, а покрашены они были один раз и навсегда в момент окончания их строительства.
Из таких «каре» состоял один из районов населенного пункта городского типа «В…». Хотя такую картину по состоянию домов, образующих в плане «П» или «в линию», можно наблюдать во многих населенных пунктах, которые начинаются почти со всех букв алфавита, кроме с использованием их коллег – «Ы», «Ъ» и «Ь».
Дома из «каре» были предназначены для коммунального, барачного проживания. В своё время и они были за радость большую. А от той большой радости жильцы в то время и название дали таким строениям – «кишка». Со временем люди устали ждать смены своей прошлой жизни на новую, но когда она такая прекратится, им сказать не могли или не хотели, а может было так, что некому было сказать или смелости у тех не хватало. Эта причина не оглашалась принародно и даже индивидуально.
В ожидании новой счастливой жизни жильцы жили пока так, как могли, но с одной особенностью – очень дружно. Если рухнет по своей вековой надежности (не приведи Господи) такая жилая «кишка» и погребет под своими обломками всех её обитателей, так уж лучше всем вместе лежать друзьями и в окружении хороших людей, чем … Но об этом они старались не думать и жили по-людски!

В одной из множества «девятиметровок», содержащихся в «кишке», на старенькой софе лежал старик. Глаза его были закрыты, дыхание срывалось с ровного на частое и возвращалось обратно. Благородный профиль говорил о прожитой интеллектуальной жизни, седина подчёркивала количество нажитых годов. Всё вместе в совокупности приводило к мысли о происходящем трагизме жизненной ситуации.
В трагизме участвовала присутствующая в комнате мебель. Двустворчатый платяной шкаф, в котором на полках были атрибуты для мужского тела, а также висело несколько застиранных рубашек да два костюма. Один рабочий, а другой для «выхода», увешанный наградами за честную жизнь на войне перед государством и обществом. Письменный, зеленого сукна однотумбовый стол, он также использовался, как обеденный. Книжный шкаф со стеклянными створками, содержащий изданную классику и беллетристику. В нём особым внимание отличался потертый от частого чтения томик, содержащий рассказ А.И. Куприна «Гранатовый браслет». Ещё в нём было немного специализированной литературы. Вместе с книгами на полках стояли статуэтки послевоенного отечественного фарфора. Также внутри, на книжках, лежала пачка плотной бумаги, акварельные краски и кисточка. Хозяин иногда что-то рисовал.
Интерьер говорил о том, что он был окончательно сформирован в 60-е послевоенные годы. На тумбочке в углу стоял телевизионный приемник цветного изображения времён застоя. Возле софы стояла тумбочка, на которой стоял бокал наполненный чёрным чаем. На стене над софой висел плюшевый коврик с оленями (или лосями), когда-то сверкавший красками. На полу тоже лежал ковёр, но о его рисунке можно было только догадываться. Дополнял обстановку один венский стул. Одним словом – это было жилье одинокого ветерана войны.

Дверь в комнату ветерана была открыта. Соседи, проходя мимо или целенаправленно, присматривали за одиноким стариком, пребывающим в сложном состоянии. Из какой-то подобной комнаты с одного конца коридора доносился проникновенный голос поющего Б.Ш. Окуджавы «Проливается чёрными ручьями …». С другого конца «бесконечности» слышалось оптимистичное пение Л.О. Утёсова – «Ведь ты моряк Мишка …». Было начало мая, но до кануна значимого праздника – Дня Победы, было ещё несколько суток.

При закрытых глазах его мысль, а она была у него уже одна, говорила ему о многом и вот о чём.
«Похоже, не то, что дни, а и часы мои сочтены. Надо бы подумать о том, как же я предстану и с чем? Не буду же я говорить о своих подвигах или трудовых достижениях … Кому там, на небесах, это будет интересно … Тем более, что там свои подвиги … небесные … и дела такие же … Думается мне, что Он примет меня вот с этим! ... Я всю жизнь любил, люблю и перед тем, как закончиться оставшийся мне срок жизни, буду любить одну Женщину! Вот с этой любовью и предстану! А в доказательство этих моих душевных притяжений, напишу я ей последнее своё признание!».

Он мысленно представил себе лист бумаги из воздуха, созданный из бирюзового неба и облаков, и то, как он пишет на нем гусиным пером тёмно-синими чернилами.
«Дорогая, Дуся!
Я очень рад тому, что ты была в моей жизни!
Пусть и на короткое время, но зато эта встреча осталась в моей душе и на всю оставшуюся жизнь!
С той минуты я всё время думаю о Тебе, жду Тебя, люблю Тебя!
Жаль, что всё это, произошло в то суровое время войны!
Но выходит такое пересечение судеб нам дано самими небесами, а ведь и этого могло не произойти!
Встреча оставила у меня в душе глубокий, нежный и страстный к тебе след навсегда!
Благодарю тебя, что ты была в моей жизни!
Надеюсь, что увижу тебя там …!
Преданно и всегда вечно любящий тебя Игорь!».

Дыхание его стало частым и неглубоким. Оно уже не возвращалась к ровному ритму. Как только он поставил в мысленном письме точку, дыхание его прекратилось. Душа его с последним выдохом вышла навстречу с Ним и может быть с любимой Дусей.

«Из былого»
Он лежал после ранения в полевом госпитале, который находился на передовой линии фронта под Ленинградом. Операция, произведенная по извлечению из тела пули, прошла успешно. Для перевода в тыловой госпиталь для его долечивания здоровье еще не позволяло.
Раненый принимал лекарства, а медсестричка делала ему перевязки. Он очень ждал этих перевязок – он влюбился в неё. Этот фактор благотворно влиял на его выздоровление, а в дальнейшем на скорейшее возвращение в строй – строй разведчиков.
В силу своей юношеской скромности он всё никак не мог заговорить с ней, но краем уха услышал её имя – Дуся. Он запомнил её облик и имя … навсегда.
Настал момент перевода его в тыл, в другой госпиталь. С Дусей он так и не решился заговорить. Ей, правда, было не до разговоров в силу напряженной сложной обстановке в госпитале.
Его разлука с Дусей состоялась и без всяких перспектив на будущее.

Разведчик восстановился и вернулся в строй. Капитуляция Германии была подписана. И его перевели на продолжение службы на Дальний Восток для окончания противостояния и войны с Японией.
Как-то находясь в хозяйственном наряде на кухне, он пошёл за дровами для готовки еды. Дело было зимой. В лесистой горной местности он не заметил занесенную снегом глубокую яму и провалился в неё. Кричать о помощи было бесполезно. Никто не знал, куда он ушёл.
Просидев в яме без движения несколько часов, он стал замерзать. Ситуация заставляла его спасться самому. А как? Оглядев, пока было светло, стены ямы он увидел несколько корней деревьев, выходивших нитями в нутро ямы. Другого пути спасения у него не было. Слава Богу, что до войны он работал в шахте по добыче угля и наработал себе очень мощные и сильные руки. Сейчас они вернули ему жизнь. За счёт силы рук он вылез из ямы и пополз в расположение части. Сидя в яме, ноги он успел отморозить.
Лежа в госпитале ноги ампутировать он не дал. Но ходить они уже так, как было раньше, не могли. При огромной мощи торса тела, даже после того ранения, нижняя часть туловища стала значительно бессильной.

После демобилизации он вернулся в родной городок. Для продолжения жизни состоялась его женитьба, а дальше и всё то, что происходит после неё – появление сына. И всё вроде бы вошло в ту колею, которая, как у всех. А по прошествию многого количества лет, супруга его отправилась в небеса через ту сторону земли. Сын, давно женился и уехал далеко от родных мест, в столичный город, где можно было ему приложить свои силы. Он же остался жить в той «девятиметровке».

Наступил момент в истории государства, когда на ветеранов войны стали обращать повышенное внимание. В тот момент времени, правда, еще без посулов об улучшении им жилищных условий. Одним из проявлений заботы была выдача старикам бесплатных путевок в санатории. Коснулась сия милость и его. В сентябре он уехал в санаторий «Ма…».
Однажды гуляя по территории старинного парка после принятых несложных процедур (санаторий располагался в когда-то бывшей знаменитой усадьбе), на одной из скамеек он заметил сидящую женщину явно из отдыхающих. Поравнявшись со скамейкой, он чуть было не упал в обморок – на ней сидела его любимая Дуся!
В этот раз разговор и все последствия сей встречи неизменно стали присутствовать в его, а скорее уже в их жизни.

Он зачастил к ней в гости. Звонил ей по стационарному телефону о своем визите всегда он. Затем им покупались подарки в виде фруктов, которые складывались в картонную коробку. Ветеран, одев свой «парадный» костюм с наградами, с коробкой в руках, торжественно ехал к Дусе в гости. Она перед приездом Игоря ходила в магазин и покупала бутылку водки, содержащую по пять раз сто грамм. Встреча фронтовиков происходила всегда душевно и с любовью. Жизнь вроде наладилась. Мечта сбылась!

Но его ноги стали сдавать все сильнее и сильнее ото дня ко дню. К сожалению, изменение их болезненного состояния было только в одну сторону – на убыль здоровья. Наступил момент, когда он не смог выйти из дома. Но для жизни был телефонный аппарат, стоящий в коммунальном коридоре. Эта связь держала его на плаву.
В один из дней, с трудом дойдя до этого «поплавка с ниточкой жизни», набрав заветный номер, он не услышал в трубке ожидаемого любимого голоса. Вместо него были частые гудки. Якобы номер был занят. Такая «картина» слышалась им потом в течение всего дня, а также и в последующее время.
Он никак не мог представить себе, а уж тем более знать, что у Дусиного номера телефона сменился код города и сам номер. Местная АТС, к которой был подключен телефон Дуси, произвела по каким-то причинам такое изменение. О них она не смогла сообщить Игорю.
Помните, что он всегда звонил ей и не дал в своё время ей номер своего телефона!
Тяжесть от потери найденной счастливой жизни убила его. В итоге такого разрыва он ушёл, не зная о том, жива ли она. Она же ушла в своё время, не зная о том, жив ли он.
Хоронили ветерана в святой для воинства день – 9 мая!

«Из будущего»
Комнату ветерана жилкомхоз решило отремонтировать и отдать её для вселения своего слесаря.
Ремонтники быстро взялись за дело. Что тянуть. Выкинули на помойку оставшуюся мебель, одежду и атрибуты той жизни. Но «выходного» костюма с наградами не было. Он ушёл вместе с хозяином.
Когда срывали плюшевый коврик с оленями (или лосями) из-под него посыпались бумажные листики. Рассмотрев их, рабочие увидели, что на каждом было акварелью нарисовано бирюзовое небо с белыми облаками, а поверх небесной картины, был написан каллиграфическим почерком один и тот же текст:
«Дорогая, Дуся!
Я очень рад тому, что ты была в моей жизни!
Пусть и на короткое время, но зато эта встреча осталась в моей душе и на всю оставшуюся жизнь!
С той минуты я всё время думаю о Тебе, жду Тебя, люблю Тебя!
Жаль, что всё это произошло в то суровое время войны!
Но выходит такое пересечение судеб нам дано самими небесами, а ведь и этого могло не произойти!
Встреча оставила у меня в душе глубокий, нежный и страстный к тебе след навсегда!
Благодарю тебя, что ты была в моей жизни!
Надеюсь, что увижу тебя там …!
Преданно и всегда вечно любящий тебя Игорь!».
Судя по датам на письмах, они писались им раз в месяц начиная от времени ухода супруги, до того, как он вторично встретил Дусю. Написанные без адреса письма отправлялись им в почтовый ящик – за коврик! Он надеялся на то, что нарисованные животные унесут их адресату – к любимой Дусе. Так он думал, своим слабеющим умом, уже находящимся в состоянии чистой детской наивности и верящим в сказки.

Выбросить проявление любви души ветерана войны в одном и том же многочисленном письме, руки у ремонтников не поднялись. Они предложили соседям разобрать на память о жившем рядом герое своего времени по письму с небесным фоном. Что и было ими сотворёно!

Человек после жизни живет столько, сколько о нём помнят!
Любовь после жизни тела живёт столько, сколько живёт душа! А она вечна!

А. Коро, ноябрь, 2021 г.