недосягаемость

...в том царствии теней,
безмолвных, перед изгородью дней,
впадающих в зависимость от яви,
с моей недосягаемостью в ней.

И.Бродский





Весна недосягаема почти,
хотя она уже идёт дворами.
Точеные тела кариатид
открыты топлесс. Жизнь в оконной раме
прожить - совсем не поле перейти.
Шутя кивну давно знакомой даме,

спрошу - а вы не мёрзнете, мадам?
Обманчива весенняя погода,
все Эсмеральды ищут Квазимодо,
но Фебы попадаются всегда.
И выбрать меж красавцем и уродом
непросто. Кто бы дамам нагадал

весну в душе. Задумчивый Париж
несложно обустроить вне сезона.
Моя кариатида, ты не спишь.
Ещё прохладно, хрупко и бессонно
забвение, стекающее с крыш.
Неяркий свет сочится из плафона,

не в силах отыскать меня во тьме.
Нести свой груз ни капельки не легче.
Давно привыкли каменные плечи
к зиме, к суме... но только не к тюрьме.
К простой недосягаемости встречи,
во взглядах обернувшихся химер.



Весенняя цыганщина поёт,
дворы метёт слоями ярких юбок,
и столики, сколоченные грубо,
уже вовсю приветствуют её.
Почуяв стук костяшек домино,
да посиделки с водкой и вином.
Весна в пути. Горячая погуба
доступных и продажных Эсмеральд,
ночных работниц площади Пигаль.
Париж ничем не лучше Подмосковья,
а Фебы приезжают за любовью,
и ничего не жалко и не жаль.
Зачем лепить горбатого к стене,
пусть даже он - влюблённый Квазимодо.
погода соответствует доходам,
он у стены почти окоченел,
ему не по карману даже водка
согреться чтоб... Танцующей походкой
его любовь в изодранных колготках
нагуливает волчий аппетит.
да, жизнь прожить - не поле перейти.
У Квазимодо цыпки и чесотка,
и медяки, зажатые в горсти.
и среднеазиатская тоска.
Глаза раскосы... пятнами на скулах
сквозит недосягаемость аула
в yлётном содержимом косяка.



Москва почти что Франция. Весна
сравняла непохожие столицы.
Национальность выражена в лицах,
но в ксивах совершенно не видна.
Желание любить и веселиться
привносит нe свобода, а война

весны и отступающeй зимы,
дворы не выпускающей из вида.
Ну, как живёшь, моя кариатида?..
Хоть облик твой и несколько размыт,
но ранит азиатское либидо,
и рушит европейские умы.

Тебе привычна тяжесть городов,
сливающихся в общий мегаполис.
А мы с тобой когда-то  прокололись,
мешая вместе водку и бордо,
и чувственность с претензией на совесть
будила в нас оскал голодных ртов,

бросающих на ангельское дно
какого-то вселенского бедлама.
Ведь храм Христа не легче Нотр-дама,
с его недосягаемой виной.
Москва укрыта юбками цыганок,
и новой наступающей весной.

05.03.2013