за решёткой окон

гремит за решёткой окон мой серый безумный мир,
дрожит, рассыпаясь солью, и стонет стеклянной пылью.
я в крошево расшибался, всего себя раз-да-рил,
я вырос пекучим перцем, хотя умирал ванилью,

я плакал, скитался, бился во все окна-стены-двери,
я вырастил себе крылья — мол, прыгну и полечу!
забылся, забыл, я — грешный, и в высшее я не верю:
не крылья, а щит свинцовый царапает по плечу.

тащу за собой озёра, болота и океаны,
сшибаю мортирой кроны столетних дремучих ив,
везде, где иду — дождями бросают в меня туманы,
а я всё взлететь пытаюсь, дурак — только нету сил.

лепил себя из закатов, вшивал города под кожу,
крестился лесными мхами, дышал костровым огнём.
я влил в себя целые реки и всё равно о-без-во-жен.
я — кратер и я — пустыня, и ад — мой дверной проём.

смешно как: стремился к солнцу, старательно чистил перья,
смеялся, что буду близко — мол, пальцами дотянусь!
земля не пускает. жмурится, тянет своею дверью.
я думал, что буду близко — а я высоты боюсь.

дурак. обезумел, спятил. ад манит горячей пастью.
ломаюсь под горным кряжем и падаю на траву.
я думал — достану солнце. я думал — моё там счастье,
но раз уж достать не выйдет, тогда я его взор-ву.