Тайна Канонерского острова

Тайна Канонерского острова

Стою в раздумья погруженный
Смотрю на остров окруженный
Водою черной и на брег
Выносит пену или снег.
  Волна тихонько отступает
И белизна с ней исчезает
И нежно катится вода,
Она ласкает берега
В часы предутренний прохлады
И металлической ограды
Желто-коричневый «колор»
Уж делит воду на пробор:
   Чиста прозрачна та вода
Залива финского среда
Твоим теченьем вековым,
Нева придатком сырьевым,
Приносит чистоту Онеги
Сквозь фильтр северные реки
Проводят бег послушных масс
И доставляет их до нас.
    Со стороны, где тень плотнее
Вода темна, канал грязнее
Как будто черт здесь накрутил,
Как будто варево варил.
Стрела ограды – указатель
И молчаливый наблюдатель,
Чтоб не было смещенье вод
С времен Петровских по сей год.

На этот остров нет дороги.
Ты можешь исходить все ноги,
Но пеший путь , ты не найдешь
И в круговую не пройдешь.
Там нет ни одного причала,
Где б тихо музыка звучала,
Нет рельсов, поезда, моста
Хоть не глухие там места.
Воздушных нету сообщений
И среди прочих огорчений,
Проложен мост сквозь облака
Где движется машин река.
С небес на остров оседает
И во все дыры проникает
И шум, и копоть, и ветра
Кружат и стелют все сюда.
   Одна дорога лишь возможна
По ней идти неосторожно
Решиться лишь большой смельчак
И то уж лучше натощак.
По дну канала пролегает
Куда свет дня не попадает.
Где на автобус опоздав
Ты побредешь один впотьмах
И только свет в конце тоннеля,
В него, конечно, каждый веря
Вступает на тропу войны
С самим собой и царством тьмы.
С тех пор, как тот тоннель построен
Тот, кто прошел его достоин
Знать тайну острова, о том
Что здесь произошло в былом.

    В те стародавние года
Когда здесь не было Петра
Тут жили финны властью шведа.
Не дружелюбного соседа
Терпеть Россия не могла,
Но на войну была слаба.
Земля была здесь столь невинна,
Что сильно радовало финна,
Он жил с природою в ладу
Как в райском-северном саду.
Рыбалкой сыт, одет охотой
И только лишь одной заботой
Он шведами был наделён
И в ритуал сей посвящен.
   На остров,что зовут Кошачьим
Из валунов на дне лежащих
Был создан некий мавзолей.
Кто хочет смерти не своей,
Тому туда лежит дорога.
Он потревожит того бога
Кой место выбрал отдохнуть
И перед тем, как лечь, заснуть
Он не велел себя будить
Лишь охранять сей вход и «бдить».
Всего лишь раз, в ночь полнолунья.
   Для тех, кто мается безумьем
Лунатничает по ночам
И может забрести в тот храм.
     Дозором остров обходить
Того, кто пойман - умертвить.

   Вот так в легенде говорится
Все тайна, то что там хранится
С тех пор прошло немало лет
Есть тот, кто приоткрыл секрет.

Пора,пора мне вам представить
Того,кого хочу прославить
Кто жил в ладу с собой и с богом!
Вот эта б строчка некрологом
На памятник ему б была
Но тут всевышнему хвала
За то, что он сегодня с нами
И славен добрыми делами.
Он все, как будто молодой
А с виду старец уж седой
Морщинами лицо изрыто
Но тело словно из гранита
Спина прямая. Легок шаг
По взгляду видно, что добряк.
     Его зовут отец Артемий
Давно уже без сожалений
Он служит богу одному.
В те времена, когда ему
Уже исполнилось семнадцать
Отец оставил домочадцев
Переселившись в мир иной
И за надгробную плитой
Стояло множество народу
Копальщики черпали воду
Чтоб гроб в могилу опустить
Единожды захоронить
Однополчане горевали
Другие ёжившись зевали
И торопились уж за стол
Где поминальный разносол
Уж вдовы спешно накрывали
На стену вешали медали
И образ с черною тафтой
Ведь раньше был обряд такой.

Мать горевала, мало ела
Потом слегла, душа и тело
Ее рассорились всерьез
И вот уже среди берез
Вторая копана могила
Судьба Артемия лишила
Статься в «родовом гнезде»
Хоть был привязан он к земле
Где годы юности минули
Но ветры перемен задули.
Экзамен по латыни сдав
И дом с поспешностью продав
И с жаждой городских влечений
Он в Петербург на обученье
Прибыл. И сразу поступил
Чем стих мне этот упростил.

Я опущу ученья годы
Времен веселые заботы
И расскажу этап другой
Который самый ключевой.

И вот ему уже за двадцать
В рядах последних новобранцев
Он в артиллерию пошел.
Уж Николай сел на престол.
Страна немного воевала
И армию формировала
Для своих будущих побед
Поддерживать авторитет.

И был он презабавный малый
Немного дерзкий и упрямый
Не раз бывал в своем полку
Посаженный и на губу.
Зато в ученьях при оружье
Был четкий, правильный, и нужный
И был отмеченный не раз
За быстроту и меткий глаз.
     Он канониром был два года
Затем ефрейтором у взвода
Бил на маневрах точно в цель
Он вскоре унтер-офицер.
    Солдатской жизни послабленье.
У офицеров развлеченья
Другие, если не сказать свои:
Вино и карты и чаи
И офицерская конюшня
Одно и тоже в жизни скучно!
О стал бродить по вечерам
Дарить внимание волнам.
Ведь полк стоял на островке
На Невской на большой губе.

В ту ночь, погода была жаркой
Луна светила и цигаркой
Обсыпавшись не раз, ни два
Пошел гулять. В отлив вода
Давно уж с берегом простилась
И 40 метров откатилась.
Он брел, как будто сам не свой
По дну, ракушкам, под луной
И напевая про себя:
«Как мерзнет в ночь душа моя»*

• Полный текст песни
Как мерзнет в ночь душа моя
Когда от солнца нету света
Когда вся лирика поэта
Как тень ложится на поля.

Проснись любимая моя
Жизнь только сон и нет секрета
Весна и осень для поэта
Не мало драм в себе таят.

И где теперь мои друзья
И вечеринки до рассвета
А проза жизни для поэта
С плеча чужого колея.
*

Мелодия еще звучала
Луна за тучку исчезала
И, начинала выходить
Так живописно!.. Покурить,
Ему поспешно захотелось.
Уж спичка сильно разгорелась
И отблеск света от камней.
Как вспышка тысячи свечей.
В тот миг пространство осветило
Кольцо от двери проявило
Средь валунов на дне залива
Вот это диво, так уж диво
Какой-то вход, а может лаз
Что там внутри? Вот мой рассказ.

В тот день, когда луна на небе
В своем медлительном забеге
Наденет полный свой наряд
Тогда свершается обряд.
Вода холодная залива
Откатывает столь игриво
Как будто бог морей Нептун
Натягивает сотни струн.
Поток бурлящий отступает
И очертанья проявляет
Готический пещерный грот
И свет мерцает из-под вод.
Когда ступени видно станет
То взору вашему предстанет
Большая каменная дверь
Бери кольцо, тяни смелей
Пока давленье водных масс
Корёжит тех ворот каркас
Их отжимает под наклоном,
Дверь поддается с полустоном
Ступеней оголяя ряд.
Ну как солдатики лежат.
И присмотревшись, обнаружишь
Ладонью крик ты свой удушишь.
Ведь не как будто, а так есть
Солдаты отдают вам честь.
Взмахнули пятеро рукою
Указывая путь герою
Куда-то вниз по винтовой
Как Данте за своей судьбой.
Ступая по живому телу
Навстречу своему уделу
Самим собой ты обладай
И воздух затхлый здесь вдыхай.
 
Все вкручиваясь в глубину пространства
На стены обращай убранство
Ты все внимание свое.
Уж очень странное жилье!
Сначала надпись проявится
Вот здесь пора насторожится
Задуматься, а может быть
Назад, домой поворотить?
А надпись та предупреждает
Что в сердце страх твой обитает.
Надежду на возврат оставь
И ноги вниз свои направь.
Сразись с чудовищем подземным
И за сокровищем священным,
Ты в залы темные спустись,
А если трусись, развернись!
Иди обратно к своей жизни
И там без волшебства закисни.
Трудись, расти детей и пей
Так и спокойней, и верней!
Краснеют буквы на словах
Так проступает кровь в бинтах.
Быстрее думай, черт возьми
Где, как тебе окончить дни!
Ты думаешь, что дверь открыта
Что ты уйдешь и все, забыто
И мол, ты следующий раз….
Отливов вод же много фаз.
Ты не учел, что все на свете
Идет по странной эстафете.
Событий ход их пониманье
Лежит за областью сознанья.
И время может течь, стоять
Лететь, бежать, иль двигать вспять.
Пока читаешь надпись эту
Спиною ты стоишь к просвету,
А так, как свет идет от стен
Не замечаешь перемен.
А между тем вода пришла
И дверь тихонько заперла.

Он трогал дверь, давил спиною
Все отзывалась тишиною.
Все бесполезно. Заперт он.
Так это правда или сон?
Ему не верилось…бывает,
Под утро сон не исчезает,
Ворочаешься весь в поту,
Как будто ты в коньках на льду.
Скользишь по речке, лед хрустит,
Стекло поверхности дрожит,
Вода черна и средь нее
Примёрзший труп ко льду гниет.
Вот ты споткнулся, мысль одна
Большая льда ли толщина?
Вот здесь обычно, сон уходит
Не от того, что ногу сводит.
А от того, что блок стоит
Твое здоровье он хранит.

Но здесь. Как не хрипел Артемий
Но сна реальность проявлений
Разрушить, прекратить не мог
Он стал раздумывать. Итог
Его минутных размышлений
И всяческих соображений
Сводились только к одному.
-«Я должен буду сесть в тюрьму.
Коль поутру пока развод
Я не построю сам свой взвод.
Дорога вниз – один итог
И да поможет с этим бог!»

Та надпись, что его смутила
Внизу сокровища сулила
Уже исчезла навсегда
Как никогда и не была.
Зато стена, там, где пониже
Как приглашенье на афише
Картину цветом выдает
И тот, кто ближе не шагнет
Тот ничего и не увидит.
Картина движется – магнитит
Внимание захватит все твое…
Там кем-то вскинуто ружье
Вершится суд, расправа мести,
Где речь идет о долге, чести.

Артемий делает шаги
Они трудны и тяжелы
Словно свинцом налиты ноги
И сердце жмется от тревоги
А пульс в ушах грозой гремит,
И он как немощный старик
Передвигает свое тело
За шагом шаг и загорело
Лицо от крови молодой
-«Ну что ж я сам тому виной.
Пойду испытывать судьбу»
Авось не вынесет в трубу!
Он так бодрился и спускался
И на пролете оказался,
Где в одночасье перед ним
Как приведением живым
Стоит студент, его приятель….
Я должен дорогой читатель
Отвлечь вас сказом прежних дней,
Чтоб понимать накал страстей.

Тогда, в студенческую пору
Об отчисленье приговору
Он был подвержен, почему?
Да потому, что одному
Ему пришлось держать ответы
Про партбилет и комитеты,
Хоть он в одном лишь побывал
Хотя приятель всюду звал.
И вот когда их всех схватили
Кого-то сразу отпустили
А кто без денег да имен
Считай, что он приговорен.
Его бы мог спасти приятель
Но интересный показатель
Он был извне руководим,
Не предпочёл его другим.
А для тюрьмы альтернатива
Отчизне долг отдать служиво.
Солдата служба не легка
Но месть сильнее табака
Она все сердце раздерет
Она и силы придает…
Вот почему в одно мгновенье
Артемий вспыхнул и виденье
Согнулось аж на три вершка
Он замахнулся…, с высока
Ударить проще и сильнее
Он видел, как оно бледнеет
И жмется, жмется на ступень,
Как на закате белый день.
И вот он пятится прижатый
Такой весь жалкий, суховатый,
Но, что за странная напасть
Он должен был уже упасть
И кубарем скатиться ниже
А он висит ступеней выше.
-«Он лишь иллюзия, игра.
Воображенья или сна?»
Тут призадумался Артемий.
Он видел много сновидений
Во сне испытывал он страх
Но чувство крови на губах,
Но чувство жалости, сомненья
И даже где-то сожаленья
Он не испытывал, УВЫ.
Но здесь, во тьме, на дне Невы
Ему как будто показалось
За гневом, местью стоит – Жалость
К себе и к личности своей
Был пойман разум в плен сетей.
(Где корень зла – охранных блок
Который личность стережет) ….
Хотя ничто и не случилось
Внутри чего-то изменилось
Не уловимое совсем,
Как будто рыцарь поднял шлем
Увидев все пространство сразу.
Все, что «мерещилося» глазу
Растаяло, как первый снег.

Артемий снял свой оберег
Поцеловал его три раза.
То был на нитке, из топаза
Граненый грубо медальон.
С него взирает бог Амон,
А кто он и какая сила
Защиту ли она сулила
Или быть может ориентир
Для входа во загробный мир?
Ему никто и не сказал.
Когда его он отыскал
На чердаке, где все хранилось
Там в сундуке давно пылилось
Все барахло пра пра отца
Который знал еще Петра.
Тогда со шведом воевали
И он с войны принес медали
Ружье, шинель и узелок
И тонкий как игла клинок.
Он про войну не говорил,
И то, что он на ней добыл
Сложили в короб деревянный
И он пылился постоянно
Среди ненужных им вещей.
Артемий, когда встал взрослей
В наследство принимая дом
Обследовал все целиком.
Нашел вещицу эту странной,
Ее истории туманной,
Никто теперь уже не знал
Ее на шею повязал.

Вот так стоял он в темноте
Пока на «следущей» стене
Что ниже от того пролета
Светя в ступени поворота
Не проступил картины блик…
Где очень немощный старик,
Как Красс в богатстве утопая
И никому не помогая
Живет один в своем дворце
И ходит в дранном пальтеце…
Картина гаснет, вновь темно
- «Наверно так заведено».
Спускаясь думает Артемий
-«Пока не видно привидений».
Но как подумаешь и вот
Все только этого и ждет.

   Она стояла на коленях
Лежала шапка на ступенях
В ней образ матери святой.
Она с протянутой рукой
Молила о еде насущной.
Должна душа быть равнодушной
И черствой, как засохший хлеб!
   Артемий вспомнил. Был обед,
Что он давал на день рожденье
Среди студентов, угощенья
Стояло много на столе.
Цимлянское и божоле
Основу пира составляли.
Грибы, огурчики стояли,
Картофель, рыба, зелень, лук
Ну и коньяк, наш добрый друг.
Тосты лились рекою пенной
У вечеринки неизменно
Итог один, как и всегда
Ищите женщин господа!
  Они посыпали толпою
На мостовую, там с рукою
Протянутой в последний раз
Стояла женщина и час
Отпущенный ей явно пробил
Артемий даже не сподобил
Остановиться и помочь
Ведь он хотел гулять всю ночь!
Хотя заметил ее первой.
И чувство жалости безмерной
Он в свою душу не пустил
И отвернувшись, поспешил
Уйти, как можно поскорее.
Тогда он посчитал важнее
Не омрачать веселья час.
То было прежде, но сейчас
Он был раздавлен чувством бездны
Бесчеловечный и беспечный
Им был поступок совершен,
Но мог ли знать тогда ли он,
Что утро к ней уж не придет
Она от голода умрет.

Виденье таяло, Артемий
Реалистичностью явлений
Был поражен и как оно
Из памяти извлечено!

   Герой продолжил наш спускаться
А мысль хотела оборваться
Он думал, как ее развить
И как такое может быть?
Все мистика и волшебство
Куда направлено оно?..
Оно как первые морозы
Так душу щиплют, без угрозы.
Тепла остаток прочь гоня
Хандру уж гонят на меня.
А зиму не любил Артемий
Не потому, что эпидемий
Ходило много той порой.
А был он просто сам не свой
Не в настроении томился
Как будто болью изводился
Был дерзок или даже груб
Потом узнал он, что недуг
Такой встречается, но редко
Но вы возьмите на заметку
Что аллерген на холода
Вам не опасен господа….
Пора, пора спускаться дальше
Оставить все, что было раньше
Какой еще там ждет сюрприз
А лестница зовет уж вниз.

Вот на стене за поворотом
Уже бликует ярким что-то
Живой рисунок и на нем
Толпа людей, все ждут прием.
Идет чиновник величаво
И смотрит властно, смотрит прямо
И не здороваясь в ответ
Проходит прямо в кабинет…
    Рисунок тает растекаясь
Артемий дальше все спускаясь
И на площадку выходя
Встречает… самого себя!!
    Он помнил этот миг застывший
Когда до хрипоты осипший
Он спорил и кричал всю ночь
И доказал, что превозмочь
Его соперника в ученье
Возможно точным наведеньем
Артиллерийского огня
Все остальное - болтовня.
Он доказал. Маневр обхода
Его мобильного расчета
Зайдя противнику во фланг
Его принудит на цугцванг*. (положение в шашках и шахматах, в котором любой ход игрока ведёт к ухудшению его позиции)
  Все разыграли, как по нотам
Соперники за разворотом
Порядок сбили боевой (строевой)
И защищались в разнобой.
Была там признана победа
Весомостью приоритета.
  Артемий заслужил отличье
Был этим горд до неприличья
Недели две ходил потом
С нестиранным воротничком.

Артем глядит на привиденье,
Как в зеркало на отраженье
И узнает себя с трудом.
Ну неужели в нем самом
Хранится спесь и горделивость,
Высокомерие, чванливость?
То самое, что видел он
Обычно в ком-нибудь другом.!!
    Царапнуло по сердцу больно
Он дернулся и рефлекторно
Дышать стал боле глубоко
Спускаться стало тяжело.
Он постоял минуты две
Что ждет его на самом дне?
Никто пока не нападает
Ничто ему не угрожает.
Все вроде тихо, но внутри
Скребутся кошки, черт возьми
И сердце бьется учащенно
И взгляд блуждает отстраненно
И дух тревогою томим
И кажется неизлечим.
   Но в темноте сидеть противно
И часто контрпродуктивно   
Тут надо двигаться, как винт 
Чтобы пройти сей лабиринт. 
И если путь в один конец
Тогда он точно не жилец.

Чего мы стоим без движенья
Без устремленья и свершенья?
Что наша жизнь, когда сидим
И тупо смотрим и молчим?
Без шумных встреч и заседаний
Без радостных друзей собраний
Без созерцаний красок дня
Без фейерверков и огня.
Мы как трухлявая родня
Как прошлый лист календаря.
Поэтому в движенье сила
Чтобы энергия искрила
Чтоб щекотало кровь внутри
Чтоб слезы, сопли «пузырьми».
  Вот так и рассуждал Артемий
Когда стоял он без движений
И собирался дать приказ
Ногам, рукам, а те в отказ.
Он, как примерз на той ступени,
Хоть был военным. Но мгновений
ЛютОго страха он не знал
И жуть войны не испытал.
Но там, где враг, там все понятно
Страх объясним и вероятно
Возможно справиться и с ним,
Но как же быть с собой самим?
Когда ты строил свою личность
Все упирая на этичность
И был разбит, как швед в Неве
Как обухом по голове.

Но жизнь в движенье – это верно!!!
Я это знаю достоверно.
Все потихоньку шаг, еще
Вот кровь теплеет, горячо
Становится отнюдь не сразу
Страх отступает, час от часу
Мысль заработает и вот,
Вот что от ступора спасет.

Но делать нечего, Артемий
Был далеко от рассуждений
Поправив воротник, мундир
Продолжил вход в подземный мир.

  Чуть ниже на стене светает
Изображенье проступает,
Где рыбы смотрят на полет
Летучей рыбы на восход*.
*( Елена Березина, картина ВОСКРЕСЕНИЕ)
Глаза на выкате внимают
Что хоть одна из них летает
И высунувшись из воды
Выкручивают головы.
Картина тает, в продолженье
Его ждет ниже привиденье
На этот раз не человек.
Дворец, где бал берет разбег.
Артемий знал и это зданье
К нему ходил, как на свиданье
Смотреть кареты и гербы
И фейерверки, и огни.
И слушать фортепьяно Листа
И роскошь империализма
Звала, звала его к себе
Хоть был покорен он судьбе.
Он не родился дворянином
Не мог похвастаться и чином.
Но был на многое готов
Чтоб сбросить нищету оков….
  Ну почему несправедливость
Одним богатство, другим вшивость
И голод, нищета, нужда.
Одни не знают и труда
Другие дохнут на работе,
Или в пехоте иль во флоте.
Везде, где правят богачи
Там справедливость не ищи
Возможно нет ее в природе
А только миф один в народе…
   Да, он завидовал, но честно
Он не желал бы чина, места
Который, чтобы заслужить
Поступок подлый совершить
Была б нужда- необходимость.
Но этой цели достижимость
Противоречило нутру
Он жить хотел с собой в миру.
   Не раз в студенческие годы
Когда полным-полно свободы
Лишь только знания прими
И там гуляй все ночи, дни.
И он гулял, и в своих мыслях
Хотел он посвятить Отчизне
Все достижения свои,
Когда бы не дворца огни.
Они, как мотыльки горели
И словно кто-то на свирели
Волшебным образом играл
И все приманивал, пленял.
И он послушный, словно крыса
Под балюстрадами карниза
Стоял зимой, как часовой
Как нищий со своей нуждой.
Виденье тает. Вновь Артемий
Из очень сильных впечатлений
Оставленных в душе его
Не может выбрать ничего
Чтобы могло служить уроком.
Тут в подсознании глубоком
До уровня, где мысль-искра
Еще в зачатке не была.
Идет душевная работа
ЕЕ духовная природа
Не ведома нам до сих пор
О, это страшный приговор
Для человеческого роду
Могли б мы обрести свободу
Коль сущность нашего ума
И составляла бы душа.
Но здесь стоит какой-то блок
И вскрыть его вот нам урок.

Мятежною душой томимый
Предчувствием необъяснимым
Артемий шел все дальше вниз
И снова видит он эскиз.
Стена вдруг озарилась светом
На ней прекрасным силуэтом,
Где золотом ковер расшит
Девица голая лежит.
Парчой обвиты только ноги
И розовеют нежно щеки
И соком налитая грудь
И тело выгнуто чуть-чуть.
Пред нею блюдо с виноградом,
Графин с шипучим лимонадом.
Листок, со списочком гостей
Напротив, суммы из рублей…
 
 Живая, мерная картинка
Ну вот уже тускнеет жилка
Одна, другая и затем
Темно среди кирпичных стен.
  И вот уж ниже на площадке
Стоит девица. В беспорядке
Ее волос большая прядь
Она спешит ту приподнять
Но та опять ей заслоняет
Уж пол-лица. И поправляет
Рукою перьевой эгрет*
(украшение для прически или шляпы, изначально предназначенное для закрепления красивых перьев)
Кокетства женского секрет.
И ту заколку головную,
Корсета ленточку тугую
Артемий сразу же признал.
Их никогда не забывал.
Эту манеру прядь поправить
Любовным трепетом заставить
Его гореть хоть в третий раз.
Он возгорался лишь от глаз
Которыми она манила.
Была пленительная сила
Что делала его рабом.
Он пробирался к ней тайком
Лишь деньги только появлялись.
Его доходы исчислялись
Одной стипендией, увы.
Все остальные в месяц дни
Он подрабатывал в столовой
Питаясь кашей ячменевой.

    Платить постыдно за любовь?
Хоть чем ты довод обусловь
Но все мы платим, мал по малу.
Здесь не об этом... Поначалу
Всем вам покажется, что мне
Платить не нравиться…. Вдвойне,
Когда любовь лишь суррогатом,
Как ядовитым концентратом
Заменена с ВОЗЬМИ на ДАЙ
И рот заткни и не вещай.
Поэтому и вставил я
Вот эти строчки от себя.
Но здесь вам показалось только
Готов оплачивать, хоть сколько
Любовь взаимную мою
Я не пижон и я не сплю!
Я только знаю ОТДАВАТЬ
Ценней того чем ПОЛУЧАТЬ.

Но я отвлекся от сюжета
Студент не может жить аскетом
Когда соблазнов в круг полно
Но видно так заведено
Что молодость и грешный ряд
В один единый строй стоят.
Но кто же молодость осудит
Когда внутри бурлит все крутит
Несет куда-то на крыле
А эффективность на нуле.
   Но здесь совсем другое чувство
Здесь блуд, здесь похоть и распутство
Паденье нравов, где в наш век
Подобен зверю человек.
Где дух и воля пред гормоном
Стоят тихонечко, с поклоном.
Так в обществе заведено
Все толерантностью больно!
 
Артемий с виду был спокоен
Но было видно, что расстроен
Его душевный склад внутри
Он раздвоился. Визави
Его духовных разногласий
Отнюдь не так уж безопасен
И он по-своему был прав
Артема личность терпит крах…
  Хватаясь словно за травинку,
Как паучок за паутинку
Артемий медальон достал
И раза два поцеловал.
А он, как будто стал теплее
И даже чуточку светлее,
Как будто сила в нем была
Сейчас вот только ожила.
Но это слабое свеченье
Он не воспринял как знаменье,
Как символ или знак судьбы
Мы все слепы, как днем кроты.
    Но он стал более спокоен
Пока держал его в ладони,
И вот набрав немного сил
Он дальше к спуску приступил.

Ступени мягкостью своею
Как будто вторят чародею
Создавшему столь дивный мир.
Как будто это все Шекспир,
Иль Моцарт или Кэрролл Льюис,
А может Один, Зевс, Анубис?
А может черте знает кто,
Но видно знает волшебство!
Так разглагольствовал Артемий
Из мало умных рассуждений
Он смог по сути заключить
Есть то, чего не может быть.
Что он в плену волшебной силы
И раз живого заманила
То он зачем-то нужен ей
Загадка, кто кому нужней.

И с этой мыслью очень странной
Спускался словно гость незваный
По лестнице по винтовой
Раздумывая над своей судьбой.

 И снова свет и вновь картина
Там стол накрыт, где осетрина,
С картошечкой запечена
И под лимон положена.
Оливки, черными глазами
На ней сверкают и краями
Салат и красный помидор
Морковь и сыр и весь фарфор
Забит съестным: тут поподробней
В лоханке хлеба пирог сдобный
И рядом мед и шоколад,
Вино в бокале, лимонад,
Стоит в графине охлажденный,
Лежит кабанчик потомлённый,
Арбуз, инжир и виноград,
На чаше в три ряда лежат.
Икра тут красная в бадейке
Бедро упитанной индейки.
Котел жаркого, весь в грибах
И часть косули в трюфелях.
Пломбирный мусс, в бокале, белый
И ананас уж переспелый,
И много прочего всего
А стол накрыт для одного!

Тускнеют контуры картины,
Как пыль осела на витрину
Мутнеет медленно стекло
И вот не видно ничего.

-«Я здесь при чем?»- Артемий мыслил
Он перебрал и перечислил
Все то, что только вспомнить смог
Где чувством меры пренебрёг.
И вот уж интерес проснулся
Артемий резко развернулся
И в низ навстречу поспешил
Но результат его сразил…

    Средь странной выкладке товара
Предстала лавка антиквара,
Куда он часто заходил
И множество вещей купил.
Среди товаров ералаша
Энергия ажиотажа
Его пленяла, и он сам
Подобно маетным часам
Ходил у полок влево-вправо
Внутри него вся кровь вскипала,
Как у охотника, когда
Оленя видит он рога.
И вот уж гон идет и лая
Во весь апорт собачья стая
Несется, словно эскадрон.
Такое чувство слышит он.
Весь в трепете и в предвкушенье
И в упоительном волненье
Он вещь находит и дрожит
И покупает…И ….лежит
Она потом на полке где-то,
Как запасной набор паркета.
  Вот так в коллекцию вошло:
Вулкано-черное стекло,
Трость со слоном, наперсток медный
И гребешок костей целебный
И ложка чайная с гербом,
Футлярчик с масленым ножом.
Шкатулка, бархатом обшита,
Внутри кольцо с александритом.
Чернильница в виде орла
И брошь из желтого стекла.
Деталь от пишущей машинки
И патефон на две пластинки,
И прочего всего, всего
И так пылится барахло.

     Теперь ему понятно стало
Зачем картинка возникала
Какой описывала грех.

Ему закрыт уж путь наверх
Ничто поправить невозможно.
Он стал спускаться осторожно
Придётся чашу пить до дна
Ему греховного вина.

Уж шесть грехов минуло выше
И, как в реклама, на афише
Стена уж светится. На ней,
Как у картинных галерей
Софитами освещено
Висит большое полотно.
   Там на подушках на диване
В алкоголическом угаре
Лежит какой-то человек
Он жизни прекратил забег.
Бардак в его квартире страшный
И только грифель карандашный
Слюнявит черным языком.
Таблетки с белым веществом
На стол рассыпались, как бусы
Рисует бред, а его музы
Стоят пустые в два ряда
Звеня от каждого шага.
    Не дожидаясь угасанья
Спешит Артемий на свиданье
С самим собой, а с кем еще
И его пульс не учащен.
Он точно знает, что увидит,
Он это время ненавидит
И помнил все до мелочей.
Когда он в комнате своей
Закрылся, мир отрезав словно
-Вот, что по-вашему виновно?
Так перепутать ночь и день.
Болезнь какая-то, мигрень?
Иль на ногу надетый гипс?
Но почему он так раскис?
Он был в плену у своей тени
Уныние идет от лени!
Она тихонечко ползет
Сначала лень себе берет:
Мытье посуды и уборку,
Под разную там оговорку.
Потом уж стирку и мытье
И самомнение твое.
А разрешает только пить,
Лежать и в туалет ходить.
И пациент уже готов,
Приходит страх из уголков.
Он шепчет, что мол жить не надо,
Что иллюзорная награда
Твоих трудов и все тщета
И все затеи ерунда.
И день за днем, прошла неделя
И вот уж лето пролетело
И только боле сильный страх
Ума лишиться и в трусах
Ходить по городу, скитаться!

Пора и к жизни возвращаться.

Он видел все, как наяву
-«Но я пока еще живу»
Он тешил сам себя спускаясь
Воображенье разыгралось,
Когда к пролету подходил…
   Чувствительный волшебный мир,
Как будто угадав волненье
Не выдает ему виденье.
И постояв минуты две
Над размышленьем, оно где?
Пошел и дальше в темноту
На самую на глубину.

Ступеньки кончились, площадка
И дверь с объемной рукояткой
Он в темноте все ж различил
И на минуту отступил.
Затем толкнул, ногой ударил
Руками сверху вниз обшарил
И потянул за рукоять.
Сумел он только доказать,
Что дверь открыть одной лишь силой
Тут надо быть большим, громилой.
А он не цирковой атлет
А значит должен быть секрет.
Артемий сел на пол холодный
Жизнь показалась безысходной
Надежда только на авось.
Он амулет к губам поднес,
А тот был в темноте уж виден
Артемий был не любопытен
До мелочей таких, но тут
Ему подумалось, а вдруг.
Его он снял, приблизил к двери
Надежда силу дает вере.
И стал водить вокруг двери
Словно шаманы-дикари.
И вот на уменьшенье круга
Когда он думал, что потуга
Лишь воспаление ума
Безрезультатная весьма.
Он засветился, как софитом
И как притянутый магнитом
Он резко выпрыгнул из рук.
И тут раздался скрежет, стук.
Полоски света полетели
Тихонько петли заскрипели
И рукоятка поднялась
И дверь пошла и… отперлась.
И вспыхнул свет там за проемом
Огромный зал, своим объемом
Церковный храм напоминал
Обрядов древних ритуал.

Он стал входить и дверь закрылась
И как монета покатилась,
Его нашейный амулет
Его во храм входной билет.
Артемий осмотрел строенье
Все вызывало восхищенье:
Огромный ряд больших колонн
Над ними виден был балкон,
С перилами ажурной ковки,
И дивной плитки облицовки
Отделан был огромный свод.
И мог лишь древний звездочет
Вселенною мозаикой сделать.
Никто тогда не мог проверить
Его работу, а сейчас
Всего лишь нужен 7 класс.
Там, где кончаются колонны
 Висит массивный на полтонны
И ярко-желтый, как янтарь
Железный, круговой алтарь
Кайма какого-то узора,
Как на тарелке из фарфора,
Там по краям размещена
Толи рисунки, толь слова
Прочесть казалось невозможно
Но намекала не двусложно
Что лезть не следует туда
Чтоб не лишиться живота…
   Артемий поискал робея
Сначала выход из «Музея»
Двери он так и не нашел
В раздумьях сел, и лег на пол.
Курить бывает в наслажденье
И чтобы сбросить напряженье
И вот уже два, три паса
Под купол в звезды небеса
Дымок тихонько заструился.
Артемий размышлял, мирился
С душою со своей, как вдруг
Раздался треск, раздался стук.
Как будто молния сверкнула
Как будто влажностью пахнуло
И вот с небес, как из ведра
Обильно хлынула вода.
Какое здесь уж размышленье,
Какое может быть куренье,
Когда спустя минуты две
Он по колено был в воде.
А выступ был один всего.
Алтарь и больше ничего…
     У страха нет другой заботы
Но, что поделать, жить охота
И он дотронулся сперва
Цела покамест голова.
Вот он уже закинул ногу
Забрался телом понемногу
Поднялся, кругом походил,
Потом и в центр наступил.
Нога немного провалилась
И что-то острое вонзилось
В стопу, и тут же убралось
Как-будто все почудилось…
   Вода алтарь уж притопила
Наполовину поглотила.
Когда на ней, как изнутри
Пошли потоком пузыри
И завибрировала крышка
И вот уже скользит лодыжка
Он дернуть ногу не успел
От неожиданности сел.
Сидит, а в крышке по спирали
Свет зажигается кругами
Он завороженный смотрел
Тут вспыхнул свет, как сотня стрел.
Они его насквозь пронзали,
Но не вредили, очищали,
Как благодатный свет с небес
Одно из писанных чудес.

    Он попытался встать, но тщетно
Алтарь тем временем заметно
Уж приподнялся над водой
И по вибрации крутой
Артемий понял, прыгать надо
Со столь чудного аппарата.

    Не стал вставать, перекатился
И в воду тихо погрузился
К колонне поскорей отплыл
Алтарь же резко к своду взмыл.
Пробил его в рисунке солнца
И улетел, как из оконца.
В оставленный же им проем
Фонтаном брызнул водоем…

   Вода его приподнимала
Вот на балкон уж забежала
И зеркалом там растеклась.
Смекнул Артемий, что лилась
Она сейчас с другим напором
И значит этим коридором
Через проем, как бы в окно
Пролезть он должен все равно.
Возможно плыть придется долго
Без воздуха минуту только
Артемий мог бы потерпеть
А там придется умереть.
Хотя ведь можно небольшой
Запасом его взять с собой.
Он снял сапог с большой натугой
И вылил воду, да постукал
Им пару раз уже об свод
-«Да дай уж бог не протечет!»
Шептал он тихо на удачу.
Сапог за пазухою пряча.

    Вот под водой проем уж скрылся
Артемий тут же устремился
Сквозь обессиленный поток.
Он проскользнул в окно чуток
Толкнулся в направленье света…
И …
     тут же всплыл в лучах рассвета.
Заря вот только занялась
И сочным цветом разлилась.
Он огляделся, что в округе
Кругом брега, он в центре, в круге
А значит это точно пруд
До части ходу пять минут.


Эпилог

Волшебно, дивно все в природе
В температурном переходе
В ветрах, движении теней
И в краске неба теплых дней.
В морях, огромных океанах
И в силе буйных ураганах,
Гигантских впадин, снежных гор
Все то, о чем пестрит фольклор…
    Средь них и древние былины
Там живописные картины
Деревьев сказочных сады
И в них волшебные плоды
И масса дивных водоемов
И водопады все в изломах
Вода, где плещется, бежит
Сверкая бьется о гранит…

Но пруд, где вынырнул Артемий
Вполне обычный, украшений
Из камня, и строений нет
Хотя минула сотня лет.
И в этом можно убедиться
И в наши дни, и насладиться
Природным, диким уголком
Хотя и в парке городском.
Я б не советовал там плавать
И баламутить эту заводь
Ведь если одному везет
Навряд ли, что другим сойдет.
Имейте разум господа
Ту тайну пусть хранит вода.

Конец