Бессоница

Не уснуть мне в эту ночь.
Мыслей лента всё не рвётся.
Я пытаюсь, но не в мочь, —
То, что памятью зовётся,
Мышью суетной скребётся,
Ищет, что бы там пожрать...

За октябрьским преддверьем
Осень, пьяная вдова,
Безутешно воет зверем,
Выжимает рукава.

Заварила хмель на травах.
Грудь — холодное стекло.
Ёжит плечи: «Эй, халява,
Коим чёртом занесло!»

Нам с тобою так совпало —
Добирать тоски лимит.
Кот нырнул под одеяло
И довольный всем урчит.

Он умеет только видеть.
Разучился говорить.
Ни ньюйорчить, ни мадридить,
Ни по-русски материть.

Кот в нюансах различает
Глупых маусов возню.
И, как Дарвин, отбирает
Их писклявую родню.

Прищур старого даоса
Плавит внутренний Тум-Мо*.
Грезит, от хвоста до носа,
Мышкой в белом кимоно.

Мне ж — бессонный метроном,
Ночь с октябрьским ненастьем.
Как достали эти страсти
С завываньем за окном.

Этих веток свист и пляс —
Что тоскливей видел в жизни?
Пса сожрал на оккультизме
Твой к страшилкам жадный глаз.

Этот театр злых теней,
Для кого играют пьесу?
С хором демонов из леса,
Упражняясь кто страшней.

Ни прогнать, ни засвистать
Это скопище уродов.
Лучше пьяным под забором,
Чем с бессонницей в кровать.
         ***
   Тум-Мо — йога внутреннего огня
            (тибетский буддизм)