Повесть о любви. Часть - 4

"Зайдём-ка в дом, поговорим
За жизнь, папаша, потолкуем."
Он встречу представлял иную.
К чему на старости экстрим.

Его, буквально, занесли
В знакомый дом. На окнах ало,
Как раньше, "пламя" полыхало -
Герани весело цвели.

Привычный сельский атрибут -
Часы с кукушкой и герани.
Герой скосил глаза на Ваню -
Сын с костылями шибко крут.

Вон красный угол, образа,
Горит лампадка. Лик Иисуса
Не осуждающе, а грустно
Смотрел заблудшему в глаза.

Надежды вспыхнул огонёк.
"А мать-то где?"- спросил несмело.
"Тебе, летун, какое дело?
Ты ж от неё давно утёк.

Поразвлекался и в кусты,
А бабка, мать твоя-то, мухой
Носила кучу грязных слухов
Везде, мол, наш отец не ты.

Едва заметит нас, орёт:
"Два недоноска шелудивых,
На кой она вас приблудила?"-
И уши больно надерёт.

Без дрожи вспомнить не могу -
Прилюдно мамку костерила.
Лишь успокоила могила
Однажды злобную каргу."

Всю горечь выплеснув отцу,
Иван угрюмо подытожил:
"Мечтал я с детства дать по роже
Тебе, папашке-подлецу."

"Да я не знал, что вы..,что два..
Я был дурак, простите, дети!
Дороже вас на белом свете..."
Он задохнулся и слова

Прилипли к нёбу. Он упал,
Сипя синюшными губами:
"Я вас нашёл, Федюша, Ваня"...
Уж неотложку вызывал

Папаше Фёдор. Вот те на!
Час не ровён, помрёт родитель.
Он им успел сказать "простите"
И злости рухнула стена...

"Уф-ф, оплошали мы с тобой.
Напали на отца, как звери.
Хоть довезли, по крайней мере
И, слава Богу, что живой."

И замахнули по сто грамм,
Заели квашеной капустой.
Иван сказал Федюне грустно:
"Вот тарарам так тарарам."

Продолжение следует...