Из Дж. Г. Холланда. Дэниэл Грэй

По мотивам ст. Дж. Г. Холланда (1819 - 1881)
Дэниэл Грэй, с англ

Коль отойду я в горние селенья
(Чего, молясь, надеяться дерзну),-
Среди достойных мира и прощенья
Я повстречаю Грэя-старину.

Я знал его; читал ему порою
Писание (он плохо видел сам),-
И он внимал всем сердцем, всей душою
Евангелий священным словесам.

Он изъясняться мог не без натуги,
К скороговорке губ не приучив,
И на собраньях прихожан округи
Был незаметен, не красноречив.

Зато в библейских древних выраженьях
Он почерпнул немало странных фраз.
В его молитвах и благословеньях
Я слышал их, должно быть, сотни раз.

Вот в памяти моей его походка,
Лицо, и седина, и облик весь,
Простой сюртук, негромкий голос, кротко
Произносящий "Отче, даждь нам днесь".

Молитвы повторяя неустанно,
Грэй стал в духовных текстах эрудит,
И часто возглашал из Иоанна:
"Пусть оный, побеждая, победит!" *

Притом его ландшафт прекрасный, или
Цветок -- не занимали ни на миг,
И никогда, как люди говорили,
Своих детей не целовал старик.

Он сердцем ненавидел утесненья,
Был непреклонно-справедлив для всех,
Но не умел, увы, от прегрешенья
Отмежевать того, кто впал во грех! 

И весь свой век с упрямством беспричинным
Он в красоте лишь спесь заметить мог:
Для тех, мол, кто рождён христианином
Она скорей не благо, но порок.

И всё же в нем любовь и чуткость были:
Случилось, Бог прибрал его дитя,--
И Грэй не спал всю ночь, и шел к могиле,
Творя над ним молитвы, и крестя.

Открыли гроб -- и увидали розы
На ткани погребальной простыни,
А в детских волосах блестели слёзы...
Все сразу догадались, чьи они.

Во всём достойный, преданный и верный,
Грэй ненавидел подлость и враньё.
Он не мирился с низостью и скверной,
И место на земле имел своё.

Практичный мещанин,- но и мечтатель,-
Он помышлял, что Друг великий, тот,
Что в небесах, Всемощный благ Податель,
Его в свой срок уважит и почтёт.

И в сей мечте почерпнутая сила
Жила в его душе до той поры,
Покуда смерть очей не загасила
И Бог ему вручил свои дары.

Что ж, если будут горние селенья
В удел даны мне -- то наверняка
Средь прочих,  удостоенных спасенья,
Я повстречаю Грэя-старика.

------------------------------------------
От переводчика.
*Автор по-видимому цитирует здесь Откровение св. Иоанна (Апокалипсис):
"У всадника в руках был лук и был дан ему венец, и он, победоносный, поехал побеждать."

-----------------------------------------------

Об авторе по русск. и англ. Википедии

Джозайя Гилберт Холланд (англ. Josiah Gilbert Holland, 1819 -1881): американский поэт,
писатель, редактор.
Он вырос в бедности и с юных лет был вынужден работать на фабрике, чтобы помочь семье.
Некоторое время учился в средней школе, но покинул её по состоянию здоровья.
Позже изучал медицину в колледже и начал практиковать как врач. Одновременно с этим писал
статьи для периодики и попытался издавать собственную газету, но не преуспел; не сложилась и
его медицинская карьера.
Некоторое время Холланд преподавал, затем стал работать редактором в журнале;
здесь он опубликовал несколько своих романов. Он создал обширную биографию А. Линкольна.
Холланд писал также книги дидактического характера, стихотворения и исторические сочинения.
Холланд и его жена были друзьями семьи известной поэтессы Эмили Дикинсон.
На его надгробии нанесена латинская надпись "Жизнь, посвященная истине."
В настоящее время его читают довольно редко, но в конце 19 в. он был чрезвычайно популярен.

-----------------------------------------------
Оригинал.
Josiah Gilbert Holland
Daniel Gray

IF I shall ever win the home in heaven
For whose sweet rest I humbly hope and pray,
In the great company of the forgiven
I shall be sure to find old Daniel Gray. 

I knew him well; in truth, few knew him better;       
For my young eyes oft read for him the Word,
And saw how meekly from the crystal letter
He drank the life of his beloved Lord. 

Old Daniel Gray was not a man who lifted
On ready words his freight of gratitude,       
Nor was he called as one among the gifted,
In the prayer-meetings of his neighborhood. 

He had a few old-fashioned words and phrases,
Linked in with sacred texts and Sunday rhymes;
And I suppose that in his prayers and graces       
I ’ve heard them all at least a thousand times. 

I see him now—his form, his face, his motions,
His homespun habit, and his silver hair,—
And hear the language of his trite devotions,
Rising behind the straight-backed kitchen chair.       

I can remember how the sentence sounded—
“Help us, O Lord, to pray and not to faint!”
And how the “conquering and to conquer” rounded
The loftier aspirations of the saint. 

He had some notions that did not improve him:       
He never kissed his children—so they say;
And finest scenes and fairest flowers would move him
Less than a horse-shoe picked up in the way. 

He had a hearty hatred of oppression,
And righteous words for sin of every kind;       
Alas, that the transgressor and transgression
Were linked so closely in his honest mind! 

He could see naught but vanity in beauty,
And naught but weakness in a fond caress,
And pitied men whose views of Christian duty       
Allowed indulgence in such foolishness. 

Yet there were love and tenderness within him;
And I am told that when his Charley died,
Nor nature’s need nor gentle words could win him
From his fond vigils at the sleeper’s side.       

And when they came to bury little Charley
They found fresh dew-drops sprinkled in his hair,
And on his breast a rose-bud gathered early,
And guessed, but did not know, who placed it there. 

Honest and faithful, constant in his calling,       
Strictly attendant on the means of grace,
Instant in prayer, and fearful most of falling,
Old Daniel Gray was always in his place. 

A practical old man, and yet a dreamer,
He thought that in some strange, unlooked for way       
His mighty Friend in Heaven, the great Redeemer,
Would honor him with wealth some golden day. 

This dream he carried in a hopeful spirit
Until in death his patient eye grew dim,
And his Redeemer called him to inherit       
The heaven of wealth long garnered up for him. 

So, if I ever win the home in heaven
For whose sweet rest I humbly hope and pray,
In the great company of the forgiven
I shall be sure to find old Daniel Gray.