Сага о

Относящийся, только спятивший,
в редко нарисованную проекцию
зоны старым зэком из мякиша,
что читает прибывшим лекцию:

о пространстве потустороннего, 
дважды (а-то уж и трижды)
трубки, препарированной стонером,
бесконечным злом на отчизну;
между шконок сигающий призрак,
уходящий в начифиренный чайника
носик, ближе что - к сюрреализму,
если всмотреться детально,
впрочем, изучение дельты реки
ближе к патологоанатому, не юристу,
и поэтому закон рождается вопреки,
если всмотреться пристально.

Если холмы обозвать самыми-самыми
в голову выстреливающими топонимами,
сотканными пройденными именами,
что не оставляют в покое
жизненный путь твой! И плюя
в только кем-то отпитый кувшин,
впрочем, перебороть свой изъян
пустоты, что роет в тиши
пустоты города, простой пустоты -
то сильнее, чем признаться во всём
батюшке, с которым на "ты",
и тому, кто просто поймёт;

и поэтому одевая вспять рубаху,
сотканной из моих пройденных судеб,
лир. герой мой начинает плакать,
а шаман залипает в бубен,
в обертон заливами звуков.
(Берингов как, но чище).
К будке, к замерзающей суке
осторожно приносит пищу
из накопленных веками поэм,
нарисованных веками картин;
впрочем, в истории и Вифлеем
пережидал карантин.

В платье белом приходит к истине
даже самый скупой атеист;
драму однажды выстрадать
может самый плохой артист.
Впрочем, если с ухмылкой вдуматься
в правды, смыслы, иносказания,
даже на самой красивой улице
не красивые построены здания.
Посему ты, именно ты, читающий,
понимающий меня через строку!
Окажись однажды на кладбище,
с предками поворкуй.

Именно в этот момент - ускакавший
ворон крикнет вослед. И упадёт
хлеб зачерствевший и вчерашний
на ноябрьский лёд
возле могил и возле приданий,
близь очерченных скорбью фамилий,
лишь присутствие освежает память
тех, кого хоронили,
тех, по кому страдали. Девчонка
тенью оставшейся ревёт по отцу.
Не может черно-белая плёнка
заменить молебен Христу.

Обернись, выскажись округе по-новому,
хочешь - на холсте наплюй акварелью,
и однажды старик седой золото
и тебе повесит на шею,
и тут то миг - опрометчиво ликовать,
но в мгновенье разум остывает пылкий -
остаются нам не кисельные облака,
а запуганное горло бутылки,
и стекающее по горлышку последняя капля
спирта, впрочем(!), не так уж и плохо.
Хуже, когда в антракте проходного спектакля
храбро осуждают эпоху.