Без названия до сих пор

Я разбит.
Что глядеть в осколки?
Там, в дробящемся отражении
Недочитанный с детства Толкиен
И мое унижение.

Перемолот,
Я видел разные мельницы,
Но под сводом твоей
Место есть и для крепкой виселицы,
И для сладко сопящих детей.

Я истек,
Кровью, потом, слезами,
Желчью горькою, гноем фраз.
Есть хоть что-то светлое за моими глазами,
Что сковал бесконечный транс?

Растоптали,
Затерли тропы, что я проложил.
Если каждый из них всегда чего-то не знает,
Как он может судить, как другой свою жизнь прожил?

Посмотри
На меня, изрезаны мои руки
Острой гранью в порыве брошенных слов.
Если мы не вместе не только в часы разлуки,
То зачем заполнять этой кровью сомнений ров?

Я подавлен,
Измят, словно лист исписанный,
Словно пачка давно отсыревших струн.
Кто бы знал, как мучительно и неистово
Я цепляюсь рассудком за тайные смыслы рун.

Как ищу
В темном небе звёздные проблески,
Как читаю по звёздам и картам былых времен.
Сколько должен ещё заплатить я монетой горести,
Чтобы больше не слышать разящих в сердце имён?

Я бегу.
И сейчас, когда спину судорога сгибает,
Выжимая из лёгких последний, отчаянный вздох
Я смотрю за границу возможного в поисках рая,
В доказательство, что этот мир... Не так уж и плох.