Яростный стройотряд

Степанов жил в кабине автокрана уже пятые сутки.
Вообще-то у японского TADANO было две кабины,
нижняя водительская и верхняя для крановых работ,
но проникнуть в водительскую кабину
с помощью чудом найденной им отвёртки
Степанов так и не смог, а ломать замок не хотелось,
пришлось залезать на кран и спать там —
а иного выхода у него просто не было.

Посёлок Святогорье, где работал их стройотряд,
стоял посреди тайги в тридцати километрах
от трассы Хабаровск-Владивосток.
Тогда, в восемьдесят четвёртом году,
была здесь никем не пуганная глухомань,
студентов местные вообще увидали впервые,
долгое время считали приезжих "химиками" —
зеками, отбывающими трудовое наказание.
Кто ж по своей воле поедет в такие места?

Посёлок был так себе, одно название,
ни молодёжи, ни развлечений не имелось,
за коровниками бесхозно и бурно росла конопля,
которую Степанов с товарищем по несчастью —
они с Игорем Запарацким приехали квартирьерами —
ободрали в первый же вечер и оприходовали.
Ещё была речка в получасе ходьбы от вагончика,
мошка и комары в невероятном количестве
да недостроенные блочные домики на две семьи,
которые им предстояло доводить до ума.

Пропив все деньги в первые же три дня
в надежде на скорый приезд стройотряда,
квартирьеры приуныли — заселение задерживалось,
что-то не срасталось с пропусками в погранзону,
поэтому им пришлось ещё неделю жить впроголодь,
Запарацкий охотился с луком на загулявших кур,
Степанов тырил молодую картошку,
обоих поймали, пришлось идти в батраки —
пилили-кололи бабулькам дрова за еду и выпивку,
строили навес над будущей столовой и вяло ругались.

Потом наконец-то приехал их стройотряд,
начались трудовые будни — принимали бетон,
который им возили с растворно-бетонного узла
на самосвалах за сорок километров —
частенько в пути случалась заминка,
в жару бетон приходил уже затвердевшим,
Степанов лез на борт и долбил его ломом,
потом затирал раствор в опалубке, делал стяжку —
ещё после восьмого класса он попал на стройку,
подрабатывал у родного деда плотником,
поэтому дело своё знал туго и не понаслышке.

Как-то раз бригадир послал его в управление,
которое находилось недалеко от райцентра,
Степанов решил вопрос, но попуток назад не было.
Тогда он остановил какой-то знакомый самосвал,
но свободного места в кабине не оказалось,
Степанов залез босыми ногами в жидкий бетон,
так и ехал километров тридцать, стоя в кузове,
гравий тыкался ему в голень, как будто рыба,
а бетон становился всё гуще, плотнее, твёрже... 

Бригада у них была небольшая — двенадцать ребят,
ему, как самому молодому, достался затир,
верхонок не хватало, пальцы болели и кровоточили,
ещё много лет потом люди с уважением смотрели
на его сбитые костяшки, спрашивая: "Каратэ?"
В моде тогда был Цой и видео с Брюсом Ли —
конечно, Степанов важно кивал головой: "Каратэ!"

Ещё полсотни студенток были на отделочных работах,
девчонки малярили-штукатурили внутри домиков.
Выяснилось, что неподалёку работают волгоградцы,
тоже студенты — полсотни мужиков и одна повариха,
возникло неудержимое влечение полов,
которое решили реализовать на День строителя,
организовав совместный пикник на природе.

День был невероятно жаркий и солнечный,
тёплая водка на свежем воздухе сделала своё,
Степанов возился с магнитофоном и усилителем,
потом выпил с устатку и неожиданно сомлел в тени,
а когда проснулся, то долго не понимал,
плакать ему или смеяться —
роща была полна пьяных голых совокупляющихся тел,
полуживые от жары рычащие студенты,
полумёртвые визжащие студентки под ними —
Боже, какой это был бы сюжет для Тинто Брасса!

Благовоспитанный Степанов в ужасе смотрел,
что вытворяют его пьяные в драбадан сограждане,
ползающие на карачках посреди поляны,
блюющие, стонущие, похожие на зомби,
он думал, что ему всё это только снится — увы.
Его знакомая, ранее вполне приличная девица,
вдруг подползла к нему, нехорошо улыбаясь,
зачем-то начала целоваться, полезла ему в штаны,
он не знал, что с ней делать, она стала плакать...

Кое-как немногим трезвым удалось собрать
всю эту компанию алчных адептов промискуитета
в заранее приготовленные для этого автобусы,
однако в дороге налетел ураган, засверкали молнии,
половина влюблённых пар осталась в Святогорье,
другая половина помчалась в лагерь волгоградцев,
все койки в вагончике Степанова оказались заняты,
он вздохнул, запасся чем мог и ушёл жить в кран,
оставленный строителями неподалёку от их вагончика.
Едва он влез в кабину, как ударил страшный ливень,
который шёл целых пять суток без перерыва...

Иногда Степанов слезал с крана на грешную землю,
бродил по домикам, искал, чем бы поживиться,
денег не было, строители пережидали тайфун дома,
волгоградские казановы тоже вскоре оголодали,
одной любовью сыт не будешь — взломали кухню,
урча, сожрали чёрствый хлеб с маргарином,
сварили ведро слипшихся серых макарон —
на этом продукты закончились, а вот ливень нет.

Но всё на свете когда-нибудь проходит...
Тайфун испарился, лето спешило на выход,
в один прекрасный день Степанов с бригадиром
поехали в строительное управление за расчётом,
долго ругались и спорили с матёрым прорабом,
потом наконец-то получили расчёт деньгами,
весело пили у прораба дома весь вечер мировую,
утром проснулись — а денег-то нигде и нет.

Бригадир Ширвани, чеченский борец-классик,
объявил прорабу кирдык и начал искать нож поострее,
обыскали весь дом — никакого результата.
Заявлять в местную милицию смысла не было,
Ширвани отправил Степанова с попуткой в лагерь,
сунул тому в кабину под ноги пустую молочную флягу —
когда-то брали молоко и обещали вернуть колхозу тару,
Степанов просидел на ней весь давешний пьяный вечер,
поскольку мебели в апартаментах прораба было мало.

Попутка высадила его почти у самого Святогорья.
Степанов, обросший за лето густой рыжей бородой,
одетый в вылинявшие рабочие штаны, разбитые кеды
и выгоревшую на солнце от пота клетчатую рубашку,
был очень похож в то время на молодого Олега Куваева,
«Территорию» которого прочитал через пару лет.
Он присел на флягу — идти в лагерь не хотелось.
Столько труда было потрачено впустую,
сколько планов и надежд пошло прахом —
за лето он заработал четыреста шестьдесят рублей,
их хватило бы на четыре пары джинсов "Супер Райфл"!

Степанов докурил, встал, закинул флягу на плечо —
и тут внутри неё что-то явственно прошуршало.
Опустил флягу на землю — и снова что-то услышал.
Он открыл защёлку на крышке и заглянул внутрь —
так и есть, в обычной авоське лежали рублёвые пачки.
Это была их зарплата, целая и невредимая.
Каким образом она оказалась внутри фляги,
так и осталось навсегда страшной тайной…