Исповедь

Моральный суицид – в пределах моей власти,
Я эту власть всегда готов публично исполнять,
Порезать руки – в этом я, конечно, мастер,
Но больше мастер в том, чтоб их не зашивать.

Не зашивать, что порвано на сердце,
Не зашивать, что порвано в груди,
Ведь там ГУЛАГ и там Освенцим,
А счастье…Счастье где-то впереди.

Оно мне машет ручкой худощавой,
Ночами нежно гладит по щеке,
А после – поджигает переправы,
Мы, что, взаправду на войне?

Тогда, пожалуй, выйду самострелом,
Сжимая пальцами курок.
Не стыдно что-то плохо сделать,
А стыдно то, что сделать вовсе ты не смог.

Не стыдно быть раздавленным и слабым,
А стыдно оставаться на коленях навсегда,
Не стыдно по ночам в подушку громко плакать,
А стыдно то, что ты в моментах важных промолчал.

И я молчу, давясь молчанием и рвотой,
И я молчу, но так хочу внутри себя кричать,
Хочу кричать, хоть и уверен, что навряд ли мне помогут,
Скорее мне помогут побыстрее замолчать.

Заткнуть свой рот и сбросится с обрыва,
Чтоб подавиться мёртвой тишиной,
Чтоб веткой вскрыть свои нарывы,
Чтоб выпустить наружу эту боль.

Но я – увлёкся и подавленно вздохнул…
Пока внутрь хоть что-то бьётся,
Я буду двигать в гору свой валун,
Я буду двигать в гору даже Солнце.

Сорву Луну и съем её как блин,
Запью топлёным молоком,
А после осознаю – что один,
Один в квартире умных оставался дураком.

Я сам глупец, я сам себе убийца,
Я сам подлец, слабохарактерный слизняк,
Банальный нищий, возомнивший себя принцем,
Принцем для таких же ущемлённых бедолаг.

Вдыхаю власть с разбавленным эфиром,
А ведь всего лишь маску нацепил,
Когда-то я хотел быть самым милым,
Но после эту милость сам спокойно застрелил.

Теперь пустышка из мясистой оболочки,
Теперь пустышка с грудою костей,
Что всех пугает, ставя вечно точки,
Что всех занудней и умней.

Я просто Википедия без чувств,
Я – человек, лишённый силы духа,
Снаружи полон, а внутри – безмерно пуст,
Веду себя как монстр, вроде Ктулху.

И то ли все прошли мгновения весны,
И то ли мне опять, опять уже семнадцать,
Но я устал от этой темноты,
Я так устал бежать и обжигаться.

Устал бежать, но приобрёл себе кроссовки,
Устал гореть, но предварительно замёрз,
Устал держать внутри себя боеголовки,
Но коды запуска с собою не принёс.

Я превратился в таракана Франца Кафки,
Испытываю жалость сам к себе,
В ладони тыкаю ржавеющей булавкой,
И жарю сердце на костре.

Я белый флаг раскинул над Парижем,
Сжирая сердца непрожаренный кусок,
Я был когда-то кем-то движем,
Но дойти до цели, к сожалению, не смог.

Из пункта А до точки Б проехал на маршрутке,
А дальше – двинул в путь пешком,
Добрался до своей собачьей старой будки
И осознал, что это просто чей-то сон.