эшафот

Нести не в силах брошенное слово,
молчанием ударенный под дых,
смотрю, как дохнут пчёлы Гумилёва
и лермонтовский Демон ждёт беды.
Но мне-то что, коль классики в опале,
мой желчный слог не в радость никому.
И это называется - попали -
сказал Творец. Вот я и внял ему.
Февраль. Зима. Ревнитель Пастернака,
я вновь курю, окошко приоткрыв,
ловя в зиме знамения и знаки
о том, что время сдерживать порыв,
шутить побольше, кольца выпуская
в проём окна - давно известный трюк.
Мой свет, когда манера шутовская
перо заставит выпустить из рук,
то даже в страшном сне вам не приснятся
мои слова - они, увы, мертвы.
И снег лежит на площади Cенатской,
и Питер не идёт из головы.
Всё это сны и незачем виниться -
прощальный опус - чудо из чудес.
Опять курю. Зелёная синица
пирует рядом - я недавно здесь
оставил для неё кусочек сала,
пускай клюёт гостинец к февралю.
Гляжу в окно - составы от вокзала
несут куда-то тихое - люблю.
Простое слово. Классика, чего там,
ма шер ами, как в Питере без вас?
Стихи поэтам служат эшафотом,
и только птичка божия резвясь,
качает нить, цвиринькает игриво.
И снег идёт, и кажется - вот-вот
покажет нам на линии разрыва,
кого из нас на пиршество зовёт.

15.02.2018