Искушение

     Отрывок из повести " До свидания, Равик!"

     На этой Земле ничего не бывает без облачка... И даже самые любимые люди часто не понимают того, что понимаете вы. Я шел в Храм. И вспоминал своего дедушку, Прокопия Степановича. Если бы не он, я бы ничего не знал о Вере в Бога. В далёкие годы детства, когда красные галстуки пылали на шеях моих одноклассников, а вся страна приветствовала атеизм - я, затаив дыхание, слушал  рассказы деда об Иисусе Христе. И неокрепшим детским умом понимал одно: человеку ничего не надо бояться, если он верит в Единого Бога. Бог защитит его в любой опасный час. Крепко я это запомнил. На всю свою жизнь. И еще деда мне всегда говорил: «Уступай всем, это лучше. И терпи. Смиряйся.»
    Я спрашивал: «Но почему, почему я должен терпеть?» «Надо терпеть и всё!» Отвечал мне дед. Как долго это было непонятным до конца. Но позиция моего деда привела к следующему результату: в этой жизни я не научился драться, а мог только защищать себя, да и то в тех сложных случаях, когда агрессия против меня доходила до самой высшей точки накала человеческой злобы. В основном же я терпел. Жизнь давалась мне трудно. У меня не было к ней способностей.
     Ведь способность к жизни также важна, как и способность к какому-то предмету в школе. Она либо есть, либо ее нет. У меня её не было. Говорят, что трудности закаляют человека. Не уверен. В основном трудности делают из людей нравственных калек.
     Таковым бы стал и я. Если бы ни Вера в Бога, которая вытаскивала меня отовсюду. Я верил в Бога всегда. И по-другому, то есть без Воли Божией - этот Мир не видел. И однажды  мне пришлось испытать огромное искушение, за которым была расплата.
     В то утро я шагал в Храм. Как люблю я эту дорогу! Дорогу в храм. Все земные проблемы отступают, когда идёшь в обитель покоя, за порогом которой остается измученный неправдой Мир. И вдруг...
    - Куда это вы всё ходите до спектакля? — услышал я голос Элеоноры.
И тут, как последний трус, я начал оправдываться:
    - Да... здесь недалеко, решил прогуляться. Пройтись, так сказать... А вы, кажется должны быть на съемках?
    — Съемки отменили. И я захотела повидать вас. Мне говорили, что вы часто ходите в соседнюю церковь. Сегодня среда,  и какой-то праздник. Так громко звонят колокола! А почему вы не признаётесь, что идёте в церковь? Теперь туда все ходят. Это модно!
      Внутри меня всё сжалось:
    - Вы, Элеонора, думайте иногда что несёте. Мода — это для подиумов. Я человек верующий. Им был с детства, и никогда этого не скрывал.
    - Но не признались ведь сейчас,- усмехнулась Эля.
      Быстрым шагом я решительно пошёл прочь.
    - Борис Васильевич! Не обижайтесь. Можно я пойду с вами?
    - Нет. Я и сам уже  не пойду в Храм.
      И я надбавил шаг в другую сторону. Понятно это было испытание, и я его проиграл. Я предал, изменил себе и Богу. Душа рвалась на части. «Как, как всё соединить в этой земной жизни? Любовь, семья, религия, работа — всё такое разное, и надо жить сразу не в одном, а в нескольких измерениях! А каков же результат?» Пока никакого...

      Иногда я завидую умершим. Они уже знают все результаты. Какой-то страх подползал ко мне в образе Элеоноры. Я был влюблен в эту девочку, но не хотел ее видеть. Она пришла, чтобы изменить мою жизнь, и я желал этого всем сердцем, но Душа! Душа сопротивлялась как могла...Она знала, что за все измены надо платить страшной ценой.
      На спектакле мы не смотрели друг другу в глаза. Завтра начинались гастроли, а у Элеоноры были съемки, она оставалась в городе. И этому обстоятельству я был рад.