Мессер и Сантоника ч. 2

В часы отчаяния тот,
Кто не находит в жизни места ,
Своё пристанище найдёт
Среди изгнанческого бегства.

Меж топей мёртвых и зловонных,
Где тлен и смерть пируют вечно,
Слышны страдальческие стоны
Погибших путников беспечных.

Пейзаж загробный не пугал героя,
Виденья призрачные не затмили ум:
Среди морей чужого горя
Пронёсся шторм о мести дум.

«Грешно убийство, но безгрешных нет,
Горечь предательства мне ранит душу,
И не подарит счастья свет,
Пока её я счастье не разрушу…

Дыханье заглушает водопады,
Губ сладость опресняет мёд…
В своих мечтах не нахожу отрады,
Словно весь мир лишь для неё поёт.

Остановлю я дьявольское сердце
И упокою тем своё.
Один обязан прахом разлететься,
Коль не смогли прожить вдвоём».

***

Среди зелёной мути топей
И чёрных скрюченных стволов
Жила старуха, съеденная злобой
В избе из сотен черепов.

Крестьяне знали о ней мало
И обходили стороной
Удушливые ареалы
Ведьмы с истлевшею душой.

Ни словом мимолётным,
Ни еле слышным шёпотом
Именем вечно проклятым
Не оскверняли голоса.
 
Герой в слепом отчаянье
На землю встал запретную,
Промолвил имя страшное,
Призвал Виндикту Тёмную…

И, вмиг сражённый ужасом,
Упал на почву влажную.
Утратил мысль отважную,
Повержен силой был.

Пред ним явилась немощной
Старухой полумёртвою
Владычица болотная,
Адепт темнейших чар.

“Моим изъянам материальным
Себя не дай вкруг пальца обвести.
Я – та, чей дом небезызвестный
Осмелился ты навестить.

Могу принять иной я облик,
Но разум твой падёт тогда
Как пал ты сам в момент, когда
Предстала пред тобой едва.

Не стану спрашивать, зачем
Переступил ты мой порог.
Как на ладони я держу
Твои мыслишки, твой порок,
И обвинять тебя не стану.
Мне нанесли такую рану
Ещё в ребячие года.
То время помню иногда.

Я, уязвлённая и злая,
Отвергла общество людей.
Погибнув в ненависти крае
Встала на путь кривых теней”.

***

И в тот же день в своей избе
Готовит разные старуха
Ингредиенты в полутьме -
Давно забытая наука.

Нашла колдунья манускрипт
С рецептом гадостной отравы.
Работа шла. Из древних крипт
Начало взял тот час расправы.

Трудились двое безустанно,
Чтоб цель единую достичь –
Желали оба больше жизни
Сантонику со света сжить.

Вот сварено густое зелье
Черней чернил, опаснее чумы,
Но нет злорадства и веселья.
Найти решение умы
Стараются во имя смерти:
Доставить как до замка яд,
Самим себя не впутать в сети,
В которых головы лишат?

Убийцам знати нет пощады,
И это смогут доказать -
Для кар и пыток нет преграды,
Велят не сразу растерзать

Собачьей стае плоть виновных.
Или при въезде в дивный град
Для чёрных воронов голодных
Оставить лакомство решат…

Но острым разумом играя,
Мессер на выдумки хорош -
Узлы сомненья разрубает
Как масло раскалённый нож.

Решил он применить отраву
Чтоб написать стихи любви,
И анонимно их отправил
Словно стрелу к её груди.

Он знал, тщеславная принцесса
Слаба на сладкую хвалу,
И неприступности завеса
Не отвернёт её судьбу.

***

Погожей летней ночью лунной
При пламени свечи дрожащем
Принцесса над письмом манящим
Склонилась с жадностью безумной.

Самодовольство обласкали
Ей лести ядовитой строки.
Трижды стихи перечитали
Глаза с начала и до точки.

Натешившись чужим вниманьем,
В последний раз парфюм вдохнув,
Сантоника ушла к опочивальням,
В камин пылающий конверт швырнув.

***

Ах, смерть принцессина от яда
Отравой стала для людей,
Знать, скорбью мнимою объята,
Вмиг обвестила о беде

Своих знакомых. И вот так
Из королевского дворца,
Молвою став на всех устах,
Дурная весть дождём стекла

И близлежащие градишки
И сёла, веси, хутора
Словно безудержным потоком
В пучину хаоса смела.

Никто не смел гулять продолжить,
Никто не стал костры палить,
Чтоб Солнце смутой не тревожить,
Чтоб торжество не извратить.

***

Брызги кровавые стекали
По тёмным граням небосвода,
И Солнце сверженное пало
В могильный сумрак горизонта.

Там, между елей затаясь,
Словно ехидная ухмылка,
Отрадным действом вдохновясь
Месяц-клинок сияет пылко.

«Уж наконец настанет тьма
И мир окутают туманы.
Неважно, правдой иль обманом
Придёт былая власть моя».

***

Между рядов шумящих елей,
Качающих верхушками в досаде
И осуждающих луну-злодея,
Шёл силуэт в простом наряде.

За ветви длинный плащ цеплялся,
Дрожало пламя фонаря.
Лик юноши из ночи показался
И сник, опять во тьму войдя.

***

Луга цветущие, поля
Покрылись мрачной пеленой.
Реки и шумные моря
Прониклись вечной тишиной,

И звуки всех существ живущих
Завязли в паутине хаоса,
Без световых лучей насущных
Жизнь стала неподвижной массой.

И древний демон с высоты
Своего незримого полёта
Взирал и жаждал красоты
Разрушенного им оплота.

Он ждал, но радость не пришла,
И принесла ему победа
Лишь звон разбитого стекла
И вой бушующего ветра.
И пустоту хладеющих небес,
Морозный хруст досады.

Творя другим несчастья, бес
Расширил лишь границы ада,
Из коего хотел сбежать,
И в коем снова оказался.

Так насмехается судьба
Над жаждою его всевластья.
Исполнившись отчаяния, демон,
Что испокон веков был сущим злом,

Окрасил пламенем всё небо,
Исчез в сиянье золотом.
И, воспарив над миром мёртвым,
Стал новым солнцем для него.
И жизнь вернул просторам сонным…
Вернул утраченный огонь.

***

Но что же с парнем нашим стало,
Испившим мщения услады?
Он пережил все муки ада,
Укрыт в безумства одеяло.

И найден был Виндиктой Тёмной
Изъеденным червями тлена
В грязи болотной и холодной.
Он осознал отмщенья цену.

«Без солнца небо – тёмный пруд.
И лилии в нём звёзды,
Что до рассвета отцветут,
Оставят только грёзы.

Но вскоре вновь наступит ночь,
Зальёт своей водой,
И утонувшие миры
Вновь обретут покой».

Колдунья облекла в наряд
Из ряски сморщенное тело
И провела дурной обряд,
Сделав его навеки целым
С бескрайней тьмою в вышине.

Теперь белёсое свеченье
Ночами видно на земле
Благодаря ему – луне.

(Недаром месяц уподоблен
Кривому лезвию ножа,
То Мессер в памяти держа
Обиду мрачен и озлоблен).