Наталья Матвеева. Ищи меня в рассыпанных дождях...

Память
НАТАЛЬЯ МАТВЕЕВА: «ИЩИ МЕНЯ В РАССЫПАННЫХ ДОЖДЯХ…»
(24.11.1956 – 17.06.2021)
http://stihi.ru/avtor/nmatveeva1

Поэта Наталью Матвееву я узнала на этом сайте. И за это – огромное спасибо ей самой! Года полтора назад она сама вышла на мою страничку и написала мне крайне комплиментарную рецензию. Я с благодарностью ответила. Затем отправилась из вежливости к ней познакомиться – то есть почитать её стихи, – и буквально зачиталась. Такая густая образность, такая богатая лексика, такое волшебное владение словом, такая завораживающая изобразительность, точность метафор, выразительность словоформ и интонаций! Ого-го, какой поэт ко мне пожаловал!
Но, кажется, сама она не считала себя сколь-нибудь выдающейся: о себе почти не говорила, восхищение (а ей часто писали восторженные отзывы!) принимала с признательностью, но и с какой-то особой душевной простотой, истинной скромностью человека несуетного – зато очень умела отмечать достижения и высоты других, могла и любила подбадривать своих собеседников, не скупилась на хорошие слова, знаки внимания и радостное одобрение. Всегда крайне внимательно читала стихи всех своих друзей по сайту, была открыта, позитивна, душевна, участлива… Я вдруг почувствовала себя окутанной надёжным и тёплым коконом её любви, искренней заинтересованности, человеческой приязни. Мы и творчески были близки, нам нравилось находить друг у друга удачные образы и строки, обмениваться ощущениями и впечатлениями от прочитанного. Как-то она написала: «Вообще со мной можно без церемоний и на «ты». Мне было с ней настолько легко, что я моментально согласилась прекратить выкать. Радость обретения нового друга, чуткого и нежного, окрыляла. Наташа была такой естественной и ласково-душевной, что не ответить ей тем же было просто невозможно.
Почему я говорю «была»? Потому что Наташи не стало 17 июня этого кровожадного года. Второго уже года нынешнего гибельного времени, уносящего одного за другим наших друзей и единомышленников, знакомых, родных и близких.
Хотела написать о Наташе раньше, но было так больно, что никак не могла подступиться к этому материалу. Слёзы душат и сейчас… Но чувствую: тянуть больше нельзя, её удивительные стихи должно читать как можно больше людей, и всем, кто знал эту талантливую поэтессу, необходимо высказываться, вспоминать, делиться. Так мы сделаем её поэзию достоянием всё более и более широкого круга читателей.
Наташа ещё зимой заболела тяжёлой, страшной болезнью и упорно с ней боролась. Кажется, началось всё в феврале. Присылала мне письма из больницы, просила не жалеть, говорила, что всем нам даются испытания за что-то и для чего-то. Писала мне в одном из писем: «Лерочка, дорожу тем, что Господь дал мне радость приятельствовать с тобой! Спасибо за твоё доброе сердце и светлые стихи! Пусть их будет больше. Обнимаю и желаю тебе радостного бытия!» Наташа была невероятно щедра на человеческое тепло.
Вроде наступила ремиссия… И вдруг – её жизнь оборвалась. Оказалось: измученная болезнью, она не перенесла ковида. Вот так – неожиданно для всех, кто знал и любил Наташу, несправедливо к ней самой, к её несомненному дару, нереально рано, беспощадно…
Последнее небольшое письмо от неё пришло в начале мая. Разве могла я себе представить, что жизни ей оставался месяц с небольшим! Заканчивалось это письмо такими словами: «И я только благодарна Богу за всё! Жизнь открывает другие грани, другие смыслы. Она прекрасна, жизнь! Дорожи каждой каплей! Пусть впереди у тебя будет океан безбрежный. Счастья тебе, моя хорошая!»
Это завещание не только мне, но и всем нам, живущим. И пример удивительной жизнестойкости и великодушия к людям, внутренней чистоты и духовности.
Мне неизвестны подробные факты биографии Натальи Матвеевой – наша дружба только начинала набирать обороты, мы зачитывались стихами друг друга, она звала в гости, нам хотелось узнать друг друга получше… Знаю, что жила она в подмосковной Балашихе, что очень любила внука, однако более точных данных о её жизни у меня нет, и надеюсь, что я ещё узнаю биографию Наташи и напишу более подробный литературоведческий материал о ней и её творчестве.
А сегодня хочется поделиться с читателями её стихами – собрала те, на которые успела отозваться рецензиями, которые поразили в самое сердце, которые остались во мне навсегда. И очень хочу, чтобы читатель тоже проникся духмяным ароматом матвеевской поэтики, богатством её красок и сюжетов, широтой мысли и необыкновенно щедрой стилистической палитрой. Кажется, ей всё удавалось: и народное, и эстетское, и пейзажное, и историческое, и шутливое, и потаённо-глубинное… И всё в её стихах – совершенно особенное, нетривиальное, самобытное: и угол зрения, и концептуальная архитектура стихотворений, и умопомрачительная внезапность финальных строк, и метафизическая подоплёка образов… Такие стихотворения, как «Русь», «Лето Господне», «Тибет», – это произведения подлинной философской высоты, поэтические достижения высшей пробы!
А вот это стихотворение, написанное в 2016 году и извлечённое мной из Наташиных черновиков, теперь воспринимается как прощальное:

Сгусток охры просочился яростно в леса…
За пунцовые кулисы скрылись небеса.
Луж простёганы заплаты в рукавах дорог,
и в некошеных бушлатах – каждый бугорок.
Между сосен тетивою оборвался свет.
Расставаться нам с тобою предпосылок нет,
но в трясине камышовой стая журавлей
к дальним странствиям готова...
Вот и мне за ней...

Светлая ей память. А нас всех, как сейчас ни горько от безвременной утраты, хочу поздравить с обретением ещё одного отечественного поэта большого диапазона и силы. И пусть стихи Натальи Матвеевой только ещё начинают свой долгий и счастливый путь к читательским сердцам.
––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
МАКУШКА ЛЕТА

Макушку лета солнце пощадило,
захлопнуло жаровню наконец.
На жёлтое цветение кизила
повадился прожорливый червец.

И надо б взять у лета отступного
за непогоду, лужи и туман:
бежать босой
стремглав
в поля –
и снова
рассвета выпить розовый обман.

Прожить ещё хоть миг июльской ночи,
раздвинув полог ливневых кулис,
где голубые родники клокочут
и грозовых мистерий бенефис!

Туда, где бьётся жизнь в былинке малой
и в зёрнах зарождается добро;
где на плече июльском кровью алой
малинника впечатано тавро.
2013

ПЛЕТЕЯ ПЕТЕЛЬКИ ПЛЕЛА...

                Моему прадеду – хорунжему
                Собственного Его Императорского Величества
                конвоя (призыва 1910 г.)
                Лашуку Михаилу Васильевичу

Плетея петельки плела – в коклюшках кружево кипело.
Глаз не сводили зеркала с невесты в белом.
Сундук ореховый пыхтел, как мамки-няньки над приданым.
Грузил в телегу винодел тугие жбаны.

Испивши звон колоколов у Богородичного храма,
мерцало небо на Покров, как амальгама.
И ангел бился наверху крылом в опешившие своды –
до службы царской жениху всего полгода.

На твой пятак старик седой смотрел, молясь, как на икону.
Жене – колечко с бирюзой – не для фасона!
Когда, семнадцати годов, тебя просватали в конвойцы,
рвалась Кубань из берегов, темна до донца.

И козыряли газыри с фасада новенькой черкески.
Но замышляли октябри жить по-советски.
Страна повадилась стрелять, кумач приладился на древко.
А в люльке двое пострелят – пацан да девка.

И на стерне чужой земли взошла «Тирольская обедня» –
святую вольницу скребли кровавым бреднем.
Тебя ж забросило к чертям, где ламы нежились в пампасах
и не сигналила звезда из Волопаса...

Смотрю в распутицу весны, а время чавкает копытом.
Кто – казнены и прощены, кто – вмиг забыты...
–––––––––––––––
Плетея – кружевница.
Колечко с бирюзой – знак того, что жених (муж) служит.
Газыри – первоначально: патроны для кремневых ружей, вставлявшиеся в специальные карманчики (газырницы) на груди черкески.

2015

РАЗЪЕЗДЫ, МОСТЫ...

Разъезды, мосты, полустанки –
глуши заповедной тоска.
Вприкуску чаи да баранки,
в плацкарте крикливой цыганки
гаданье за три пятака,

и робко цветущий румянец
на щёчках армейских подруг.
Под сладкое пение странниц
заноет душа-новобранец
в предчувствии долгих разлук.

Призывно махнёт машинисту
крылом семафорным перрон.
За окнами – зябко и мглисто,
и ветер курьерский со свистом
под горку пойдёт на обгон.

А ночь заберётся на полку,
где яви ослаблена нить,
заглянет к соседу в кошёлку
и в тамбур шмыгнёт втихомолку,
кондуктору дав прикурить.

Приснится в вагоне убогом
беспечность тенистых дворов,
где прежде жила недотрога
во флигеле с рыжим бульдогом
и майскою розой ветров;

где жизнь параллельно и косо
текла в геометрии лет
и время копило вопросы…
Но только колёса, колёса
уже не подскажут ответ.

А поезд охрипшей гортанью
осушит рассвета глоток.
И будет сосед с придыханьем
кромсать золингеновской сталью
дорожный нехитрый паёк.
2015

РУСЬ

Машут сорочьими гнёздами дерева,
машут в Сибири, под Вологдой и в Дубне.
Небо ласкает Азорские острова –
небо с его лазурью у нас в цене.
Мокнут дороги, как струпья собачьих шкур,
и на разрыв рогатиной – в ноябри.
Плавится горизонта бикфордов шнур,
но отсыревший порох едва горит.
Шьёт Айболит по сердцу – кладёт бинты –
беглая синь по венам: не факт, что жизнь.
Кто за меня помолится? Только ты!
Я за тебя и мёртвая – прикажи!
В поле стога, как скуфьи. Не шелохнусь...
Спой «Иже Херувимы...» мне напослед.
Вниз по Сороке плывёт арзамасский гусь –
плавно плывёт каких-нибудь сотни лет.
Осень – цветастый табор – пляши-цыгань!
Рыжие листья топчет лесная рысь.
А у тебя за ладанкой – Епифань,
и Куликово поле – крестами ввысь.
А у тебя – косогоры да терема,
в глянцевых перьях ворон сечёт межу.
Вечер за окнами, точно купец – космат.
Новгород-колокол-вече... Я в круг вхожу.
–––––––––––––––––
Сорока – река.

2017

ПО МОСКВЕ ШАГАЕТ ГЕНА ШПАЛИКОВ

Киноварь застыла между кронами,
радуга от Сходни до Кремля.
Дождь прошёл над этими и оными
кляксами с пометкою «Земля».

Громы в Петушки отрикошетили –
там их подхватили петухи.
Шифер прилепили к обрешетинам,
чтоб не мокли в домике стихи.

Чтоб качалась палуба, как водится,
и клубился облачный дымок,
юноши не думали о возрасте
и не торопили эпилог.

А под утро – танцы в переулочках,
песни запоздалые в метро.
Он любил вас, ветреные дурочки,
всем своим израненным нутром.

Океан солёный, тундра лысая,
а наискосок – Охотный ряд.
Не его пером поэмы писаны,
что в Политехническом гремят.

На Солянке день считает шкалики,
пончики глотает вгорячах.
По Москве шагает Гена Шпаликов
прямо до «Заставы Ильича».
2018

ТИБЕТ

Мокнут крылья сорочьи,
дождь идёт в феврале.
Затекает за почерк
фонарей фиолет.
Шьёт посконные рясы
дождевая швея,
укрывая всех разом:
от людей – до зверья.
Над окошком канючит
водосточная медь.
Я ведь тоже не лучше –
ну белугой реветь!
Приласкайте белугу,
заберите к себе –
хоть в Калугу, хоть в Лугу,
хоть в непальский Тибет!
Там колышется плавно
небо с давних времён,
там налево-направо
лишь обрывистый склон,
и сыпучие тропы,
и живая вода…
Подпояшься и топай,
лишь бы было куда.
Я стою меж мирами,
где февраль – не февраль.
Печка пестует пламя,
как священный Грааль.
Крыши, шорохи, мыши...
Фиолетовый свет.
Надо мною всё выше
вырастает Тибет.
2019

В ДЕКАБРЕ

А подумать: в декабре
ничего хорошего!
Навевая тихий бред,
ледяное крошево
по карнизу дребезжит
с четверга на пятницу.
А была ли эта жизнь,
что под горку катится
да всерьёз меня корит –
мол, года транжирила?..
У подветренных ракит
мёрзнут сухожилия,
но не жалуют и впредь
моего участия.
И делю скупую снедь
на четыре части я.
Эта – другу, та – врагу,
две – чижу да голубю:
птахи крохи стерегут
под ракитой голою.
– Приходи же, и тебе
я насыплю семечек!
Станем весело глядеть,
скоротаем времечко.
Только спелое зерно
кутает порошею.
В декабре темным-темно –
ничего хорошего.
2019

ТЫ СУШИЛА ФИАЛКИ

Ты сушила фиалки в третьем томе Шекспира
на странице, где умер герой.
За окном запотевшим было мрачно и сыро,
я пролистывал томик шестой.
Тяжелел спелый колос на ладони июля.
Вился локон пшеничных волос
у тебя на предплечье. Мой крюшон караулил
целый рой надоедливых ос.
А фиалки смотрелись на бумаге иначе,
словно знали, что выгорел срок
им лежать лепестками на цепи Фибоначчи.
Ты букеты готовила впрок.
И вечерней остудой пробирало с балкона,
свет фонарный, как саван, белел.
В третьем томе лежали твои Дездемоны,
и шестой был уже не у дел.
2020

НАД ПЕЛАРГОНИЕЙ

опять приснится как летишь
пчелой наполненной нектаром
куст пеларгонии задаром
цедил
      над пасекою тишь
и мураши как плохиши
штурмуют сад вагончик ульи
им помахать хвостом акульим
восьмое облако спешит
из тех что спят у Вереи
бетонный мост фальцует Клязьму
ей плеч не выпрямить ни разу
рыбарь читает рубаи
вниз по течению не влом
вести рыбацкое каноэ
а сверху видится иное
под фильдеперсовым крылом
по сотам улиц льётся мёд
в нём вязнут пьяницы и птицы
пыльцой цветочною струится
над ними високосный год
гудит пчелиная артель
но сон подержанный расхлябан
уже восток выносит краба
камчатского под бешамель
и остужается кровать
маршрутка Красные ворота
а в ночь опять приманит кто-то
над пеларгонией жужжать
2020

TO BE OR NOT...

                Что ещё искала душа моя, но я не находил:
                человека, – из тысячи одного находил,
                а женщины во всех этих (найденных) –
                не находил…
                Книга Кохелет, Экклезиаст

Ищи меня в рассыпанных дождях,
секундах, числах, фантиках конфетных,
на станции «Непрожитое лето».
Нет смысла горевать, что второпях
от нас ушёл не самый лучший год,
а там другой... пути, перроны, шпалы
и целый век – как будто не бывало,
как будто наплевать – «to be or not...»
А тень растёт, канючит и болит,
укушенная солнечной короной.
И вавилонских рек живые стоны
под новый день хоронят динамит.
Кем выбрано «to be or not to be»
не в пользу первого? Беснуется природа
и с броуновским бледным хороводом
срывается с проторенных орбит
в немую пустоту, где мы теперь
прощальный цирк безумного Лотрека.
Где не найти нам больше человека,
чтоб в доску своего –
                не для потерь...
2020

НОЖНИЦЫ МОРТЫ

Если смотреть на просвет фонаря –
звёзды слетаются к центру парковки
и над железом бесшумно парят.
Парки прядут свои ниточки ловко.
– Выброси ножницы, глупая Морта!
Свечи горят на рождественском торте,
святочен воск января.

На Володарского праздничный гам.
Псина в наморднике, в маске хозяин
вслед за собакой идёт по пятам –
держит дистанцию с дедом Мазаем:
дед обживает задворки «Магнита».
Север несёт поцелуй ледовитый
к незачехлённым губам.

Крыши – курильщики зимних потерь –
с радостью рядятся в белые платья:
не Ку-клукс-клана ль молочные братья?
Как примирить нам «тогда» и «теперь»?
Ладан сквозь пальцы антенн ускользает.
Пьяная Морта выходит босая,
лихо кромсая метель.
2021

ЛЕТО ГОСПОДНЕ

такая тишь вокруг – и полусловом
остерегайся капли не пролить.
омегами звенят болиголовы
и альфами глухонемеет сныть.
забрезжит одинокая протока
у самых глаз, и вмиг подстерегут
в излучине души туманы Блока
и отболят в затерянном стогу.
на перепутье две сосны корявых:
их лапы в синеве, их головы в бреду,
а в лапах воробьиная орава,
того гляди, опять затеет чехарду.
суглинки насторожены в касаньях
к твоим стопам, когда проходишь вдоль
сухих коржей нетронутых еланей.
болота ждут дождя, синеет гоноболь.
и видишь: поплавком ныряет полдень
в тягучий зной, и кажется порой,
что нет предела милости Господней…
блаженствует камыш, и в заводях покой.
не познана, не понята, не спета,
затворена в кавычки деревень
полынного землячества планета,
что выпала тебе на каждый день.
цитировать спеши себе в угоду,
как школьник образцовый – наизусть –
её зарниц далёких хороводы
и тёмных вод оправданную грусть.
2021