Робкий Лев. Поэма. Глава 26. У подножия вершины вл

У подножия вершины власти

Хлестаков. Я сам тоже, я не люблю людей
двуличных. Мне очень нравится ваша
откровенность и радушие, и я бы, признаюсь,
больше бы ничего и не требовал, как только
оказывай мне преданность и уваженье,
уваженье и преданность.
Н. Гоголь. Ревизор

1
Роман Гудкова посещал,
Смелее дерзкий план внедряя.
Сперва он робость ощущал,
Но шёл, все силы собирая

В кулак, и начал привыкать
Общаться наравне с Гудковым,
Его желаньям потакать,
Был поглощён общеньем новым.

Теперь он мог в любой момент
Войти к Гудкову без Евстрата,
Чтоб говорить про инструмент,
Про трудности и про затраты.

Большов, директор генеральный,
В командировку уезжал
В Швейцарию. Режим авральный
Гудков Роману навязал.

Роман звонил в Москву, в те фирмы,
Что собирался посетить
Большов, вёл переписку с ними,
Чтоб план в реальность воплотить.

Три дня докладывал подробно
Роман о состояньи дел
Гудкову; точно, расторопно
Всё исполнял, что тот велел.

В четверг он вновь пришёл к Гудкову
И начал было свой доклад,
Но вынужден на полуслове
Его прервать — Гудкова взгляд

Остановился, сам он замер,
Романа слушать перестал,
Схватил вдруг трубку, быстро номер
На коммутаторе набрал.

Пригожин был на громкой связи.
Гудков задумчиво спросил:
«Ведь нами номер не заказан
В гостинице?.. Кто упустил?..»

Возникла пауза... Пригожин
Сказал испуганно: «О, Боже!» —
«Чтоб промах срочно устранить,
Пора в Швейцарию звонить!» —

«Я понял!» — отвечал Пригожин
И аппарат свой отключил.
Доклад Романа был несложен,
Его он быстро изложил —

И срочно кабинет покинул,
Чтоб быть подальше от греха.
Потом мозгами пораскинул —
И тихо улизнул в цеха.

Роман к концу недели кончил
Свои «Швейцарские дела»
И приступил к проблемам прочим —
Программа к творчеству звала.

Он начал думать, вдохновился,
Взял ручку, за ухом скребя...
Внезапно сам Гудков явился:
«Роман Евгеньич, у тебя

Есть карта точная?» — «Какая?» —
«Швейцарии». — «Нет, карты нет». —
«У нас проблема непростая:
Большов назначил свой отъезд

На завтра. Чтоб маршрут составить,
Мне карта точная нужна».
Пришлось Роману всё оставить
И превратиться в бегуна.

Он побывал в библиотеке,
В отделе оформленья виз
И в профсоюзном комитете,
По этажам летал вверх-вниз,

Но карты нету и в помине.
С тяжелым сердцем он пришёл
К Гудкову, будто в том повинен,
Что совершил одно из зол.

Гудков сидел угрюм, задумчив...
Роман решил произнести:
«Подумал я, что будет лучше
Из дома карту принести...»

Гудков ожил: «И в самом деле —
Ведь карта есть и у меня!
Оставим всё на понедельник...»
Роман прожил остаток дня

Без той привычной эйфории,
Что в предвкушеньи выходных
Овладевала им. Впервые
Роману было не до них.

Он сожалел о том, что карту
Не смог начальнику найти, —
Как стайер, повинуясь старту,
Он пребывал ещё в пути.

И в понедельник первым делом
Гудкову карту он понёс...
Тут моментально разглядел он,
Что очень благодушен босс.

«Вот карта...» — «Ничего не надо! —
Шеф весело махнул рукой. —
За нас швейцарские камрады
Решили всё между собой».

При следующем посещеньи
Гудков, в Романа вперив взор,
Завёл, ему на удивленье,
Серьёзный слишком разговор

И о политике завода,
И о финансовых делах,
Хотя дела такого рода
Решают при иных чинах.

«Гудков, привыкший, что Арапов
Всегда находится при нём,
Счёл для себя хорошим знаком,
Что я всё ближе с каждым днём,

И доверяет мне проблемы,
Что возникают у него,
Меняя постоянно темы.
И мне не надо ничего

Решать, мне надо просто слушать
Да делать вид, что я умён.
Хоть это всё довольно скучно,
Я, разумеется, польщён.

Гудков не потрудился вспомнить,
Что есть программа, и что я
Обязан был её исполнить —
И стала легче жизнь моя.

Я перестал его бояться,
Я с ним умею говорить.
Он понял, что на тунеядца,
Я не похож, как ни крути.

Его уже не раздражает,
Что о программе нет вестей:
Он знает, что я чем-то занят,
Освобожусь — займусь и ей».

2
Гордей был в отпуске неделю,
А в понедельник позвонил
И слабым голосом спросил,
Который слышен еле-еле:

«Скажите, как у вас дела?»
И мог подумать посторонний:
Звонит не отпускник свободный,
А тот, кто тяжко захворал.

Роман давно подозревал,
Что отпуск босса был отравлен
Тем, что Гордей переживал:
«А может, я уже отставлен,

И кто-то занял постамент?»
От этой мысли всё больнее...
Чтоб отпуск отравить сильнее,
Роман использовал момент:

«Отлично! Всё идёт по плану!» —
«И вы справляетесь со всем?»
Роман ударил прямо в рану:
«Конечно! Нет у нас проблем».

Арапов не терял надежды:
«Скажите, есть ли там Савчук?» —
«Да, трудится Савчук, как прежде». —
«Дай трубку, не сочти за труд».

Савчук был не таким жестоким,
И на душу бальзам пролил:
Мол, без Арапова так плохи
Дела, что нету больше сил!

Прошла ещё одна неделя —
Из отпуска пришёл Гордей
И сразу принялся за дело,
Спросив Романа в первый день:

«Ну, что — с Гудковым Вы общались?» —
«Ну, да — программа, как-никак.
По два-три раза в день встречались...»
Гордей смутился: «Даже так?»

Романа это забавляло:
«Так вот зачем меня Евстрат
Толкал к Гудкову — точно знал он:
Гордей таким вестям не рад.

И в первый день Арапов скромен,
Высокомерие забыл...
Мой опыт в тех делах огромен —
Ведь заместителем я был

Сударушкина. Точно так же
Из отпуска он приходил
И был со мною настороже,
Как будто я его сместил.

О чём же говорит так ясно
Арапова недобрый взгляд?
Хоть замещал его Евстрат,
С Гудковым — я! - общался часто!»

День следующий изменил
Арапова и стал сюрпризом:
Вернулся тот к своим капризам,
Надменно губы распустил

И в кресле важно развалился,
Давая всем вокруг понять,
Что к ним начальник возвратился,
Чью волю надо исполнять.

Тем временем Онучин робко,
Старательно потупив взор,
Завёл по телефону громко
С библиотекой разговор:

«Галина Власовна, не знаю,
Как это можно объяснить...
Я список Ваш сейчас читаю...
Вы нам решили предложить

Для чтения литературу...
Но здесь не полный арсенал,
Что отражает конъюнктуру.
Где, спрашивается, журнал,

В котором есть статья Гудкова?
И дело ведь не в ней одной:
Где, я Вас спрашиваю снова,
Журнал с Арапова статьёй?

Я Вами очень недоволен!
Так дальше дело не пойдёт!»
Евстрата голос был притворен,
Но для Гордея — словно мёд.

Наташе жалуясь устало,
Роман не собирался врать:
«Онучин с самого начала
Сумел меня переиграть,

Искусно, ловко и цинично
Подставив под прямой удар!» —
«Нет, право, даже неприлично
Иметь такой природный дар!» —

«Давно Онучин разобрался:
Гордей болезненно ревнив
К тем, кто особенно старался,
Его на отпуск заменив,

И он придумал трюк с Гудковым —
Мне с ним общенье навязал,
Чтобы Гордей к угрозам новым,
Взамен Евстрата, привыкал.

А к появлению Гордея
Статейку опубликовал,
Чтобы Гордей, от счастья млея,
Его опасным не считал». —

«Выходит, что программа тоже
Не более, чем ловкий ход,
Чтоб ты к директору стал вхожим?» —
«Запомню это наперёд...

Но у меня нет сожаленья,
Что так бездарно проиграл:
Я сбросил кандалы стесненья,
Совсем другим сегодня стал». —

«Общенье возвышает всех,
И, вместе с личным обаяньем,
Способно наделить влияньем
И гарантировать успех».

3
Переменился и Онучин —
Его работой завалил,
И стал он никому не нужен,
Как и программа, что всучил

Ловкач и циник окаянный.
Теперь Романа интеллект
Был призван чуть не беспрестанно
За документом документ

Копировать. Он начал злиться...
И только после — размышлять:
«А стоит ли мне так сердиться?
Я знал, что будут мне мешать,

Как только я добьюсь успеха,
И ими овладеет страх.
Теперь программа — им помеха
В неблаговидных их делах.

Я из неё извлёк, что нужно,
Она мне больше не важна,
Да и Гордей с Евстратом дружно
Мне дали знак: ей грош цена.

Задания Евстрата — ссылка
За то, что я вошёл во власть.
Чтоб я не возгордился пылко,
Он «помогает» мне упасть.

Лишив программы и общенья,
Меня низверг он в пустоту.
Я, обречённый на лишенья,
Свою увидел правоту.

Наш брат — лукавое созданье,
Он поступает иногда
Бездумно, отключив сознанье,
Но без мотива — никогда!

Но в чём мотивы их поступков?
Они желают мне добра
При этом беззаконьи жутком?
Возможно... Истина стара:

Родители чад обижают,
Добра желая от души;
Мужчины женщин избивают,
Что не настолько хороши,

Чтобы в любви им признаваться...
Везде мотив один — любовь.
Арапов мною восхищаться
Давно, мне кажется, готов...

И в отпуск он не отпускает,
Боясь, что от него сбегу?..
(Чего только не возникает
В привыкшем к праздности мозгу!)

Гордей ведёт себя, как нищий:
Ему достался бриллиант,
Но он, от страха весь дрожащий,
Другой бы выбрал вариант.

Мою порядочность Арапов
Вполне способен оценить
На фоне подлого Евстрата —
Её ничем не подменить.

Он знает: здесь не приживётся
Природный мой идеализм,
Ему от этого неймётся,
Он прячется в абсолютизм.

К тому же рядом с ним Онучин,
Он подл, но грамотен, учтив.
Ему он более сподручен —
Ещё и тем, что очень льстив».

4
Большов приехал из Европы,
Поездкой он доволен был.
Роман к нему был вызван, чтобы,
Не веря счастью, получил

Заданье: в благодарность факсы
В те фирмы, где директор был,
Где встретили его прекрасно,
Роман, не медля, сочинил,

Затем, переведя, отправил.
Печатал он, как в образце,
Всё с соблюденьем строгих правил,
Вставляя «Best regards» в конце.

Онучин часто появлялся,
Когда же мимо проходил,
То почему-то ухмылялся.
Роман работу завершил

И всё отдал Татьяне Львовне.
Она, не веря в чудеса,
Всегда сверяла хладнокровно -
Е-мэйлы, факсы, адреса -

И всем вопросы задавала.
Сегодня же она была
Какой-то безразличной, вялой,
И молча факсы приняла.

Роман боялся строгой девы,
Но через час явился вновь.
«Я всё отправила в Женеву...» —
«Но там пять разных городов!»

Она испуганно схватилась
За сердце, факсы перечла —
И на Романа рассердилась:
«Но это же твоя вина!

Ты подал их единой пачкой,
Ещё и скрепкой их скрепил!
И я решила: не иначе
Ты вместе их объединил...» —

«Готов Святым поклясться Духом,
Я не скреплял...» — он уточнил,
Но в ней боролся гнев с испугом,
И он, подумав, уступил.

Она все письма просмотрела
И снова отослала их,
Потом немного присмирела,
Произнесла, как будто стих

Ему любовный прочитала:
«Вот если б это был Жидков,
То на него б я накричала...»
Он, разомлев от этих слов,

Сказал, чтоб ублажить Татьяну:
«Ну, накричите на меня...» —
«А на тебя кричать не стану!»
Они расстались как друзья.

По всем приметам выходило:
Он продолжал духовный рост.
Зарплата это подтвердила -
Он заработал пять шестьсот.


Рецензии