Мои литинституты. Урок 4-6

Урок четвёртый. Четверостишие

 

Катрен о наивности


Изучать, открывать, покорять
Тайны гор и безбрежность морей,
Больше делать и меньше спать –
И Земля эта будет – твоей!

 

Парадокс

Когда мне было восемь лет,
Я знал о жизни всё:
Я знал, что аист на крыле
Детишек в дом несёт.

Что по ночам кричат коты,
Что где-то есть моря,
Что в хрупком зеркале воды
Дрожу, как призрак – я.

Что в холодильнике – еда,
А ночью – сладкий сон,
Что не ко мне придёт беда
Под карканье ворон…

Прошли года, вперёд маня.
Я сильно повзрослел.
«Учёность» детская моя
Рассыпалась, как мел.

Изведал я, что всё – сложней,
Что жизнь, порой, как бокс,
И – ничего не смыслю в ней…
Такой вот парадокс.

 

 

***

Я чаще стал терять свои стихи
Среди забот и шумных развлечений.
Плоды моих блаженств, моих мучений
Уходят от меня за все грехи.

 
Не радуют ни ласки, ни весна,
Когда слова, мурашками по коже,
Не пробегут, не тронут, не встревожат.
Где ночи вдохновения без сна?

 
Стихи ушли. Их в этом не виню.
Но верю я – прочитанные вами,
Они упали в сердце семенами,
И мыслью прорастут навстречу дню.

 

 

Бессонница

Я слова бросаю в тишину,
Семенами в ночь они ложатся,
И растут, то выпуская жальца,
То улыбками взмывая в вышину.
          
Расцветает память на заре
Строчками причудливых созвездий,
Заставляя чьи-то сны гореть
Пламенем блаженства и возмездий.
          
А когда в глубинах страсти мы
Потеряемся – утешусь песней:
Ничего на свете нет прелестней,
Чем выращивать стихи
            на грядках тьмы…

 

 

***
Когда я смотрю на лица
Людей, выходящих из храма,
То в них нахожу профиль бога,
Нашедшего дом среди плоти.

Но лица спешат углубиться,
Как в омут, в житейские драмы,
И с вечно голодной тревогой
Спешат догореть на работе.

А в сердце надежда искрится,
Что поздно мы все или рано,
Обратно вернёмся к порогу,
Где вспомнит душа о полёте...

 

 

Урок пятый. Пятистишие

 

Статуэтка


Пылью дни ложатся на меня.
Бой часов со мной в года играет.
Я – фигурка ангела у рая,
И в глазах моих слова звенят
О любви, что век не умирает.

Тишина на полочке моей.
Неужели вам не интересно
Слушать сны о счастье неизвестном
В час, когда телега скучных дней
Тянет вас в неведомую бездну?
            
А за стёклами серванта слышен шум:
Кто-то ржавый примус чинит снова,
Кто-то жарит лук с морковью к плову,
И кроссвордом тренирует ум,
Маринуя буквы в банке слова.

Утром, выплавляя солнца медь,
Кто-то лучиком бежит по крышам.
Кто-то звёзды поднимает выше…
Я же – о любви пытаюсь петь,
Но меня, увы, никто не слышит.

 

 

Зимус-косинус

 
Звонкое солнце слепит снежной крошкой,
Шагом хрустит хрупкий наст.
Поземь над полем дрожит белой мошкой,
Скачет, скользит по зиме дикой кошкой
Лыжник – румян и вихраст.

 
Тонут в бездонных сугробах мальчишки,
Девочки – в шапочках с мехом.
Смяты тетрадки, заброшены книжки,
Дней беззаботных шальные излишки
Льются подстуженным смехом.

 
Воткнуты в шею мороза колючки,
Словно сосулька, стал нос.
Вьюга – зимы непослушная внучка,
Тянет ко мне ледянющие ручки…
Ух! Еле ноги унёс!

 

 

Лимерик про страсти и закон

 

Иван Васильевич с женою поругался.
Шекспировским страстям чуть не поддался.
Вспылил. «Отелло» прочитал…
Затем «УК» перечитал…
Задумался. И больше не ругался.

 

Танка

***

Как это сложно!
Тайну вселенной немой
И бесконечной
Слогом коротким обнять,
Втиснуть в узилище строк.

***
Моя катана
Любит рубиновый цвет.
Кисть художника.
На теле врага узор –
Рисую Фудзияму.

***
Ненастье пришло.
Как победить это зло?
Знаю я способ:
Должен ты в доме своем
Правильно чай заварить.

***
Воют шакалы…
Выживут только лжецы
И лицемеры –
Честные самураи
Сделают харакири.

 

 

Подражание японскому

У соседа радость – построен новый дом.
В нём слышен смех.
Саке и счастье.
А мне на грудь прыгнула жаба.
Тяжелая, совсем задушила…

***
Рука выводит иероглиф.
Несколько черточек, читающих мое сердце.
Когда я устану,
они будут смеяться и плакать за меня.
Время, ты проиграло…

***
Свершилось чудо:
за сараем, у грядки с картофелем,
взросла и расцвела сакура.
Теперь сижу и любуюсь ей.
Даже не поехал с друзьями на шашлык…

 

 

Урок шестой. Шестистишие

 

 

Зимняя ночь

Озябшая луна вцепилась в небо,
А ночь черна как бархат, как смола.
Пурга все звёзды начисто смела,
Лохмотья туч кривляются нелепо,
И скрюченные ветви говорят
О том, что мир морозами объят…


Не дай нам бог остаться без приюта
В такую ночь, когда зима, ворча,
Колючек снежных достаёт колчан
И целит прямо в шею ветром лютым,
Дерёт за уши и вгоняет в дрожь,
А на усах и бороде – ледышек брошь.

 
И сразу всем понятно: счастье – это
Не звон монет, не почести, не власть,
Не слава, не могущество, не страсть,
Которая ведёт к плодам запретным.
Нет! Счастье – это тёплая постель,
Когда во тьме свирепствует метель.

 


Родное солнце

Солнце над Лондоном, Бергеном, Краковом
Светит и греет почти одинаково –
День возвещает небесным гонцом.
Я же люблю, угощением лакомым,
Снегом сверкающий вечером маковым,
Солнечный свет над родимым крыльцом.

Если судьба приготовит нелёгкие
Дни испытаний, дороги далёкие –
Встречу я всё со спокойным лицом.
Лишь бы, как прежде, лучами широкими,
Мне улыбался в часы одинокие
Солнечный свет над любимым крыльцом.

 

 

В ожидании очередного конца света

(лирический экспромт)

Мне теперь кошмары снятся,
Я не сплю в ночи…
Что же происходит, братцы?!
Войны непрестанно длятся;
Угрожают радиаци-
онные лучи.

Всюду – жертвы экстремизма…
Гибнет старый мир!
Не спасёт от катаклизма
Ни богатство, ни харизма,
Ни убежище, ни клизма,
Ни бряцанье лир.

Где же спрятаться от горя?
Где не страшен крах?
На вершинах скал? У моря?
(там, где волны с ветром спорят)
На равнине ли? В предгорье?
Нет – в твоих глазах!

Утону в них без оглядки,
И не страшен ад.
Пусть гигантский град по грядкам:
Не страшны теперь осадки!
Ты – что к чаю шоколадка,
Сладкий рафинад...