медовая ветка, ветка цвета веток

— Медведки! — причитает бабушка,
и хоть лет немало уж так,
свербит жизнь поутру, и от зуду
охота покопаться в саду.
Трут руки в труду ботву раздражения,
может, и не тру ВДНХ,
но достойна уважения.
Яблочек свой сорт выводит,
зовет по сыну Алексеевкой
из-за обильного плодородия:
внук и две внучки, а Лёша п; миру ходит,
порой засухарится у бабки, но и лень у него!
Хоть помогал бы... отцы и дети Тургенева...
Не — лежит, читает, дурной
и курит картинно, будто в галерее какой...
А всё равно веселее толпой
в октябре выйти в лес, да!
Батя у нас куролес, шаболда,
да и про лень упоминали,
но с ним историй череда —
у Ленина сток не прочитаешь!
Иногда деда вспоминаем —
академик Лёвушка,
а бабка с профсоюза...
(Новые Черемушки... Калужская...)
И раз белой-белой зимой
на коньках катались,
плюгавый тогда аспирант
теплыми руками обнял
тонкий дрожащий от холода стан
одинокой и строгой девушки.
Бабке до сих пор тепло,
хотя его уже нетушки...
И так всё ясно было, боже!
И стало ещё раз ясно,
когда впервые увидела Лёшины глазки,
будто новорожденный Лёва
говорит: это я снова!

Среди пацанов
репутация Лёхи в порядке:
взгляд чёткий, бицуха норм.
Сушится, бегая по лесу в парке,
бывает, зависнет в качалке,
когда заиграет с ним дура-судьба,
приходит откиснуть, поделать становую.
Кликуха Скоба —
как-то согнул скобу титановую.
Уши сломаны (борцуха в прошлом),
на левом — след от пули.
Таких персон не встречал ни Горчев, ни Бунин.
Да и мы, честно говоря, не видали папку.
Это всё рассказала бабка.