Sit venio verbo, или свобода слова

Он с детства одиноким был,
Хоть жил в семье и даже с братом,
Считал, прикрыт надежно тыл,
И жизнь лишь добротой чревата.

Он школу не любил до слёз:
Зубрить, что было непонятно,
И лучшей не был из грёз,
Ему чтоб изложили внятно:

Зачем в пустыне Моисей
Сидит, накинув плащ на плечи,
Не террорист ли парень сей,
Ждёт здесь назначенной с Ним встречи?

Чтоб только не дразнить гусей
Спаситель избегает сечи?
И как таких набрал лосей,
Призвав их в тайное вече?

Что одиночество Ему,
Когда апостолов двенадцать?
Они же, вопреки всему,
Могли и ножичком побряцать.

Как мог апостол Петр мечом
Одно отрезать Малху ухо,
Жестоким быть столь палачом,
Лишить чтоб человека слуха?

Он знать хотел совсем не то,
Не то, что в школе задавали,
А как достичь глубин Кусто,
Чтоб легкие не разорвались.

В него вселился будто бес
(От скромности бы не загнулся) -
И если взмыл бы до небес,
Чужой он славы не коснулся.

О славе с детства он мечтал -
Пусть генерала, пусть, де Голля,
И так же сильно исхудал
От потребленья алкоголя.

Прошли года, а жизнь не всласть,
Казалось бы, живешь и радуйся
На пенсию, дала что власть -
Благодари её, не дуйся.

Позвольте слово молвить мне,
Поправить чтобы Конституцию,
Поправки те по глубине
Аналогичны революции.

Но власти слушать не хотят,
Им «демократия» для ширмы,
Душить свободу, как котят -
Не почерк ли кремлевской фирмы?

Откуда есть и всё пошло?
От долголетнего молчанья,
С того, что с детства не вошло,
Теперь выходит от отчаянья.

Кому нужна страна глухих?
Она обуза всему миру -
Страна путанок и «Сухих»,
Сменивших добродетель, лиру.

Нет смысла задавать вопрос,
Куда девалась Атлантида,
Когда в мозгах властей некроз,
И нет границ для аппетита…

Наверно, всё начнется вновь:
До знаний жадный чей ребенок
Откроет для себя любовь -
Кто к власти, кто-то до девчонок.