Рассказ Алёны Марковой

Моя подруга Вилкина Елена,
Захлёбываясь от избытка чувств,
Стихи поэта Марка Мертенгрена,
Как собственные, шпарит наизусть.
Марк Мертенгрен - масштабное явленье -
Её очередное увлеченье,
Огромная безумная любовь,
Метанья лихорадочные между
Отчаяньем и робкою надеждой,
Упорная борьба с самой собой.

О Вите Вилкине упомянуть я
Хотя бы раз, хотя бы вскользь должна.
Он Ленин муж, он "Витя(зь) на распутье",
А камень роковой - его жена.
Какое бы ни взял он направленье -
Она ему пророчит невезенье.
А он, как вол, плетётся под ярмом.
Он зауряден. Он без отклонений
От нормы. Лене ж нужен только гений,
Хоть маленький, хоть в чем-нибудь одном.

Марк Мертенгрен, большой поэт-синкретик,-
Её судьба. Но гирями на ней
И спереди и сзади муж и дети
Висят, но разве до последних дней?
"Влюбилась я, расклеилась, как насморк
Схватила. Было знаменье мне: паспорт
Его, представь себе, позавчера
Нашла. Алёнушка, он молод, холост!
Мне внутренний подсказывает голос,
Что я не ошибаюсь в этот раз.

И вот открылась дверь. Он спал, наверно,
В пижаме был, взял паспорт, и за то
Я попросила томик Мертенгрена,
С автографом был непременно чтоб.
Он отвечает: "Я хоть не любитель,
Но кое-что имею. Вот, хотите
Такой - с названьем на три буквы: "Пря"?
Автограф будет завтра. Обещаю.
Однако же оказия какая!
Ведь это ж надо - паспорт потерял!"

И вот он на скамье,  мой принц бесценный.
Великими трудами утомлён,
На солнце ноги вытянув блаженно,
Пуская  слюнки, сладко дремлет он.
Я кашлянула - он ответил храпом.
Но вот очнулся, улыбнулся слабо,
Зевнув, протягивает томик мне.
Потягиваясь, отвернулся. Мигом
Уснул. Я чуть не уронила книгу.
И всё? Знакомству нашему конец?

Алёна, подойди как поэтесса
К нему. Ты так умеешь обаять!
Ты у него побольше интереса.
Должно быть, вызовешь, не то что я.
Я ж буду рядышком с тобой вертеться.
Ты нараспев, Алёна, томным меццо-
Сопрано говори". - "А вдруг влюблюсь?" -
"Ты что?" Она отпрянула с испугом.
"Ты не посмеешь: ты ж моя подруга!
Пускай моим он будет". - "Ладно, пусть!"   

И вот мы перед ним вдвоём. Поспешно
Я выпалила вдруг: "Я Вас люблю!
Не Вас, а Ваше творчество, конечно.
(Что я мелю?) Салют Вам, метр, салют!"
Он посмотрел, зевнул, сказал нескоро:
"Меня Вы путаете с тем, которым..." -
"Но Вы же Марк... как, Лена?" - " Мертенгрен". -
"Так что ж? Я знаю  Лермонтова Мишу.
Как я, не сочинил он и двустишья.
Идите, девочки! Не надо сцен!"

Тут мне на выручку приходит Лена,
Боясь, что наплету я чепухи:
"Моя подруга хочет непременно
Вам собственные показать стихи". -
"Я не возьму: я в них не разбираюсь". -
"Возьмите!" - клянчу я. "Смотри, какая!
Что ж, передам ему. А вот ответ
Получите ль, не знаю. Ожидайте.
Он день и ночь всё пишет и читает,
Читает, пишет. Занят Ваш поэт".

И мы пошли. "Я, Лена, так считаю:
Он Марк, он Мертенгрен, но не поэт". -
"Поэт! Причина скрытности простая:
Ему проходу от поклонниц нет.
Но хоть на семь замков запри он сердце,
Теперь ему от нас не отвертеться.
Он взял стихи, и это наш успех.
Алёнушка! Ах, мне твои бы груди!
Второй визит откладывать не будем,
Чтоб он стихи вернуть нам не успел".

Но тут внезапно заболела Лена.
Поправившись, сказала мне она,
Что излечилась и от Мертенгрена.
"Иди к нему сама уж". - "Вот те на!"
И я пошла. И он сидел всё там же,
И лик его дремотой был разглажен;
И я, его подробно рассмотрев,
Отметила, что был он интересен.
Себе он знает цену, но без спеси,
Весь из себя такой ленивый лев.

"Марк Львович!" - позвала, и он очнулся.
"О, наконец! Куда ж пропали Вы?
А я всё жду и жду, порядком струсил.
Уж думал: не снести мне головы.
Видать, Вас воля привела Господня:
Поэт назначил встречу Вам сегодня.
Сначала не хотел тетрадку брать.
Он даже отшвырнул её с протестом.
Так я солгал, что Вы моя невеста.
Манёвр удался: дядя взял тетрадь.

Ах, спрячьте Ваше зеркальце и мигом -
За мной к поэту! Он Вас ждёт.  Пойдём!
Вам надо подтвердить, что я жених Вам,
А то манёвр мой втуне пропадёт". -
"Как Вы сказали, так себя и буду
Вести. Я благодарна Вам. Вы чудо", -
Сказала я, не зная, что его
Отныне буду звать так постоянно
С досадой; что, как зверь, я у капкана
Стою и попаду в него вот-вот.

Поэт и впрямь громадный был, плечистый
И головастый. Глянул на часы,
Потом на нас свирепо и ... смягчился.
"Где ж ты нашёл такую, сукин сын?" -
"У нас, перед подъездом, на скамейке". -
"Он Марк, я Марк, отец мой Марк - семейка!
А Вы Алёна значит? Мой совет -
От нас - подальше: будете несчастны!
Конечно, я шучу. А Вы прекрасны,
Как мастерски сработанный сонет! 

А о стихах о Ваших так не скажешь.
На проблески таланта укажу,
На  красоту, философичность даже,
Но столько промахов - ну просто жуть!
Я как учитель поэтесс известен.
Все семь моих любовниц - поэтессы
У всех и на слуху и на виду". -
"Как это понимать? Как предложенье
И мне вступить в такие отношенья?" -
"Нет, что Вы! Я на это не пойду.

Вы моего племянника невеста,
А я его обидеть не могу.
Его жену учить мне будет лестно".
Я влипла. А племянник - ни гугу.
Он дрыхнет, как сурок. Да, точно, влипла!
"Я, - говорю, - увы,  ошиблась, ибо
Считала, что племянник Ваш - поэт.
А вижу: вышло недоразуменье.
Сыграло злую шутку совпаденье
Имён. И до него мне дела нет". -

"Тогда зачем пришли? Идите к маме!
А я хотел и мог бы Вам помочь.
Одно из двух: иль выходите замуж,
Иль вот тетрадка - и подите прочь!
Он, я скажу Вам честно, не подарок.
Но я ж и не навязываю даром.
И женщине, в руках чьих окажусь
Племянник мой, я буду чрезвычайно
Признателен. Её материально
Согласен обеспечивать всю жизь!"

Мне  двадцать пять уже, но не богата
Событиями жизнь: мечты, друзья...
Любилось, но не полюбилось как-то.
Не вышла я, не состоялась я.
И вот есть шанс. Так чем же я рискую?
Могу попасть в поэзию большую.
Ведь он талантлив: я читала "Прю".
Раз в жизни поступлю я безрассудно.
И вышла замуж я за это чудо.
О нём я в среднем роде говорю.

Оно,когда не ело, спало. Спало
Бывало зачастую за едой.
Подушку знало, знало одеяло.
Все по хозяйству хлопоты - за мной.
Оно поспать ходило на работу:
Оно там где-то сторожило что-то.
Мне от него хотелось одного -
Ребёнка, но, когда я приставала,
Зевало, рот раскрыв, как поддувало.
И я рукой махнула на него.

Так вот, купил поэт для нас квартиру
Недалеко от собственной. Потом
Оставила работу я, и лиру
Мою настраивали мы вдвоём.
А дальше - публикации в газетах,
Журналах. Обо мне как о поэте
Заговорила критика. Моим
Патроном был открыт особый стиль мой.
Уже меня считали перспективной.
Алёна Маркова - мой псевдоним.

В одной редакции один из членов
СП, вслух прочитав мои стихи,
Сказал: "Из всех любовниц Мертенгрена
Вы самая талантливая". - "Хи!" -
Одна девица прыснула в платочек.
Я чувставую, что покраснела очень:
Насмешка, а звучит, как похвала.
Подвох какой-то. Рассказала дяде.
"Да он такой: где только может - гадит.
Мой недоброжелатель". - " Ну дела!" -

"А как идут дела на личном фронте?
Твой Марк не думает продолжить род?" -
"Когда скажу я что-то в этом роде,
Ему зевота шибче рот дерёт.
Он импотент, и я хожу в девицах.
Чтоб род продолжить, нужно Вам жениться". -
"О, нет! Иду я узкою тропой.
Она не на двоих. Уж очень тесно.
Да род меня и не волнует, честно.
Ты ввергла в шок меня. Как быть с тобой?

Найти б тебе любовника такого,
Чтоб был нам верен и на всё готов.
Чтоб он о вашей связи ни полсслова:
Я тешить не хочу своих врагов.
Так ты девица, говоришь? Однако
Так ничего и не было до  брака?" -
"Да, не было. Почти. Инстинкт дремал.
Два случая иль три - не помню точно -
Весь опыт мой. Почти что непорочна.
Я правду говорю Вам,  дядя Марк". -

"А нынче нет кого-то на примете?
Гляди, быстрее дело провернём".
Подумала я об одном поэте,
Но неудобно говорить о нём:
Уж больно молод. Но такие взгляды
Бросает! Вертится всё время рядом.
"Ну нет - так нет! Есть в этом даже плюс:
Всё  сам решу на этой же неделе.
Доверься мне всецело в этом деле -
Увидишь: у меня хороший вкус".

Дней десять я томилась в ожиданьи,
А толку никакого. Трижды он
Мне снился как любовник. "Предсказанье, -
Сказал поэт. - Да сбудется твой сон!" -
"Ой, дяденька, не надо!" - "Непременно, -
Сказал он, - надо. Я тебя раздену,
А ты не бойся детка".Я чуть-чуть
Сопротивлялась, "Мама не учила
Тебя такому. Мама не мужчина.
А папе запрещала. Я шучу".

И снова жизнь я изменила круто,
Закрыв глаза, шагнула наобум.
Марк младший спит, и без душевной смуты
Я слушаю его дыханья шум.
Пусть спит. Мне с  ним ни холодно, ни жарко.
Свою судьбу я ( парку) с дядей Марком
Рифмую. Ваши дерзкие финты,
В стихах, Марк Маркович, меня балуя,
Пьянят так, что, обмолвившись, шепчу я
Вам "ты". О доверительное "ты"!

Тем временем мой первый сборник вышел.
Имел успех. Готовился второй.
Карабкаясь по склону выше-выше,
Всбираюсь на Олимп крутой тропой.
А на Олимпе вспыхнуло сраженье.
Все против одного. И был мишенью
Марк Мертенгрен. Его столкнули вниз.
Столкнувшись, мы упали и, схватхившись.
Он за меня, я за него, скатились
Ко рву с названием "мертенгренизм".

Друзья, враги нас били, шельмовали,
Клеймили,обвиняли - шёл процесс.
Смотрю везде во рву лежат повально
Все семь его любовниц-поэтесс.
К нам бросился поклонник мой, но скоро
Был оттеснён беснующейся сворой,
И больше мы не видели его.
Я не смогу вовек того кагала
Забыть. Кричали все, и я кричала.
Вдруг боль - и я схватилась за живот.

Марк Мертенгрен уехал за границу.
Звал дальний родственник его в Лион.
"Хотел я с Петей Климовым проститься:
В меня один не бросил камень он
И даже бросился на помощь дерзко.
Уж от кого я ожидать поддержки
Не мог, так от него. Вот промах мой:
Такого парня не заметил прежде!
Вот твой любовник! Жаль, что он в отъезде.
Вернётся - передай ему письмо".

Я дядю Марка слушала, краснея,
Вдруг горько зарыдала и в слезах
В порыве бросилась ему на шею.
Что я беременна ему сказать
Хотела - не посмела. "Дядя милый!"
(Я с Климовым однажды изменила
На всякий случай дяде) На ходу
Письмо я дважды прочитала. Словом,
Я не нашла там ничего такого.
Сказала чуду, что ребёнка жду.

Конечно, чудо новостью такою
Шокировано было: "Как же так?" -
"Но мы ведь занимаемся любовью!
Ты думаешь: ты только спать мастак?" -
"Серьёзно?" - "Да! Ты спишь, а мне не спится.
Вот и балуюсь я с тобой, и снится
Тебе, должно быть, это". Тут оно
Задумалась. "Возможно. Ты наверно
Права. Ни подтвердить, ни опровергнуть
Я не могу: совсем не помню снов".

Я родила, а через год вторая
Беременность мне горбила живот.
И кроме чуда Климов Пётр считает,
Что родила я сына от него.
А мальчик мой под стол пешком уж ходит.
Как рыжик - мертенгреновской породы.
Причем Марк Маркович один ещё.
А дочка не  от дяди  безусловно,
Но Рада Марковна, а не Петровна,
И Климов понимает: он не в счёт.

А сборник мой второй так и не вышел.
В двух-трёх газетах изредка мои
Стихи печатаются. Дядя пишет
Про вдовушку богатую Мари
И присылает деньги. Деньги, дети,
Да чудо, да ревнивый Климов - этим
И ограничен мой житейский круг.
Порой ропщу на жёсткие границы
Дозволенного мне, но измениться
Всё может только к худшему. А вдруг?