утро

Утро.
Будильника нутро
чахоточно откашливает звуки –
муки
            старых батареек.
Дальше
                мера времени
находит продолжение
в полёте мухи.
И при ближайшем рассмотрении,
похож он на движение
потери
                ориентира.
Домашняя рутина
берёт начало с завтрака.
Всё больше «завтра»
отдаляет
                вчерашняя тарелка каши.
Как жить,
                Отцы?
Что нужно
мне? Что в завтра внёс,
чтобы вкушая
устрицы,
                выплёвывать жемчужины
в серебряный поднос
серебряного века?
Перловка не добавит
                веса
ни в карманы, ни в мозги.
А впереди, как и над головой,
                ни зги.
В альбоме на столе
                спит
Мане.  «Мост Ватерлоо».
А у меня – половина второго.
Уже не ночи?
Впрочем,
                какое значение.
С часами не короче
течение времени.
Час – жизни ничтожно малая часть.
А бОльшая –
                это уже участие
в чужой жизни.
Если смешать все части –
чужое и будет
счастье.
Время скомкано.
Уставшая переваривать меня комната
выплёвывает в улицы жилы.
Улица – она же
                горизонтальная скважина.
Из забоя тянет гарью столетья.
Ветер,
               поющий от сопрано до альтов,
плетью
                выбивает звёздную пыль
из моего размера пальто,
выданное мне в каком-то
третье-
               разрядном ателье тел.
Пыль тянет в аллергию –
плыть манит в Аргентину.
Солнце –
                насмешник ночных бессонниц –
беглецом
                меж туч.
Но я ловлю, 
                хватаю, как соломинку,
 его,
           едва лишь видимый мне, луч,
чтобы спастись –
к вершине Храмовой горы
                паломником.
 И, заплутавши в облаке,
без ориентира, как баран,
войти – случайно –
                в «Третий Храм».


201…