Перед Тоннелем

Такая легкость лишь тогда,
Когда сняты земные путы.
Ты невесом. И мысль чиста,
Здесь нету задней пресловутой.

И тайны нет. Кокетства нет.
Не надо прикрываться слогом.
Ты наг, есть только ты и Свет,
Ты весь прозрачен перед Богом.

А свет в конце манит, мерцая…
Зачем так долго не лечу!
Но близкие, не понимая,
Всё держат за меня свечу.

И свет её дрожаще-бледный
Последним якорем земным
Кричит мольбою робкой в бездну –
Вернись же, ты и здесь любим…

И червоточинкой тревога
Нахлынет как-то запоздало –
Как быстро кончилась дорога.
Как жаль, что сделано так мало!

На чьи весы, в какую чашу
В пути я больше положил,
Теперь уже не приукрашу –
Кому я на Земле служил.

И что Тебе теперь отвечу –
Ничтожны помыслы мои!
Был день – и вот приходит вечер,
Прими и светом напои!

А пола нет. Бездонный аспид,
Ворочаясь зловеще-трупно,
Зовёт туда, где всё погаснет
Для тех, кому уж недоступно

С улыбкой к Свету полететь,
Кому разверзнет Ужас пасть,
В котором будет веки тлеть
Кто выбрал во грехи упасть.

Имеют крылья царь и бедный,
Коль сохранил их в чистоте –
Расправь смелее, и над бездной
Вернись к начальной высоте.

Порхай и делай сказку былью,
Твори и научись летать!
А мы, покрыты бытовою пылью,
Стремимся взять, но не готовы дать.

А я, Отец, куда теперь я?
Ответ прошелестел без слов:
Вниз тем, чьи ангельские перья
Слепила грязь от принятых грехов…

Смятение. Вверху овалом своды.
Прямые стены. Пятнами на них
Мерцают детства фото-эпизоды,
Неярко, смутно, как последний стих.

Окно светлеет и зовет сильнее,
Тревожным ожиданием томлюсь –
Но я же не из тех, кто оробеет,
Пустите, я полёта не боюсь!

Ведь я готов, и я уже не в теле, –
Кричу Ему, – ну что же ты молчишь?!
А двое за спиной прошелестели:
Ещё не вечер, ты не полетишшшшшь….

И вот он, свет. Но вместо Демиурга
Софит, глаза усталого хирурга:
Я рад, что ты вернулся. Молодец.
Ну, с Богом, выздоравливай, боец.