Да. Просто скажи...

Да. Просто скажи. Одно слово, которым залечишь раны, отопрёшь все двери, явишься пьяная, пробормочешь упрямо, как всегда, но, всё равно, знаешь, это всё в любви. Это всё о надежде, о непогасшей. Это всё о коротких, несбывшихся песнях и плясках, о ритмах холодного города, что не спит. О том, что не случится, пока не сгорят мосты, пока ты не забросишь крючок в бурлящую воду. Пока не подаришь мне ветер и воздух, пока ты не станешь им, пока не откроешь все двери, пока не оставишь терем, в котором так пахнет лиловым венком. В котором опасно так, горячо, всё равно тепло. И не придумывай, пожалуйста, что эти дни не сотканы в созвездия любви и муки. Ведь, если бы не, не было б и разлуки. Не было б встреч и отрадных свиданий. Холода, трепета всех прощаний. Не было б мира без крика и слёз. Не было б счастья без боли и грёз. А "да" — это буквы, это лишь слово. Но что за надежда, что за полёты? Что за рай, что за смех, что за дивность и что за чудо? Ты со мной, кажется, ты моя, и послушай. Биение сердца моё ожило от ласковых, нежных, чудовищно страстных и гладких рук. И что теперь делать, ты —миг, ты — январь, карнавал, и душа, и мой страшный недуг. И что теперь делать, и где болит? И где моё небо теперь, где же нет границ? Где тумана нет, кружевных облаков? Где написано пара других, безобразных слов? Где она, не любовь, и не ревность, не ночь, что оставит без сна? Где поют в караоке, где сядет луна? Весь мой свет, весь остаток бед, все мои дискотеки, свето-музыка и моя свобода — всё осталось там, где места нет моему пешеходу. Крошечным гладким и маленьким твоим ногам, что во сне приплетутся к моим навсегда. Где нет места пожарам, хрусталикам, битым осколкам зеркал и сердец. И нет места, пожалуй, тем песням, что поют про смерть. А "да" — это всего лишь слово, как другие слова. Это всего лишь домик, где пахнет блинами, компотом, вареньем, духами твоими и миром, где всё происходит любя. Это просто маршрут мой, тот долгий, тот сложный, это просто никчёмный твой, мой слог, слог всех, он не важен так. Впрочем, держи и кури до утра. Пусть огни провожают ночную походку, угрюмой останется воскресная погодка, и ты, пройдя мимо шумной пробки, больше не выкуришь свою сигарету. Ты больше не скажешь ни о чём, об этом. Ты — всё, что считал я весной, и зимой, и летом дурацким, цветами и радугой, морем и лаской. Ты — всё, что имел я, невзирая на пыльные, рваные годы. Но, видимо, я потерял твои тёплые ноги. Я потерял твоё пленение и обрёл только свой безрассудочный свет, я остался вдыхать свой проклятый никотин, дым от сигарет. Ты оставила что-то, что было неразделимо, что не отрывалось, и то, что ценно в той жизни, где были, погибли. И, значит ли это, что "да" — то пропавшее слово, что в букваре затерялось школьном? И значит ли это, что и вправду с грозой ушла? И правда ли это, что гроза — это несказанное, это то, что умерло навсегда? Это "да" твоё, это твои капризы, твои волосы запутанные и твои косички? "Да" — это счастье или просто ничто? А почему тогда это всё безвозвратно, сейчас же ушло?