Джек любил городские легенды, экстрим и кости...

Джек любил городские легенды, экстрим и кости.
Был охочим до приключений и сказок страшных.
А тут видит на сайте — горбатый старинный мостик,
Огоньки, торфяные болота и замка башни.

Очарованным странником брёл сквозь туман жемчужный,
Пахший дымом и фенхелем, миртом — густой и травный.
Плыл туман с многогорбых холмов, обещая чудо,
Словно пар с чайной чашки Зелёного Великана.

И отель оказался под стать — небольшой, уютный.
В это время пустой — не сезон — только он да кошка.
Да хозяин-старик — нелюдимый какой-то, мутный.
Всё ворчал и ворчал: "По ночам закрывай окошко.

Да не шастай к болотам, с причиной ли, без причины.
Чужаку не понять, по каким здесь живут законам.
Не бери, кто б ни дал, ни фонарь, ни свечу-лучину.
Эх, такой молодой... Что ж тебе не сиделось дома?

До тебя был один — боевой конопатый, рыжий.
Всё смеялся, мол, плавали-знаем, я малый тёртый.
Всё, бывало, сидел с моей кошкой вдвоём на крыше.
Только нет его больше давно ни в живых, ни в мёртвых".

А в Галисии тихие ночи чернее дёгтя.
Лес неслышно крадётся к деревне всё ближе, ближе.
Тень ползёт с изумрудных холмов, выпуская когти.
Шепотки словно шорох страниц заповедных книжек.

На болоте огни — неприкаянно бродят души.
Держат сотни невидимых рук огоньки-лучины.
Плачут, стонут, как банши, да кто их теперь услышит?
Все вернуться хотят, и у всех есть на то причины.

Их цепляется тень за надежду, за сны чужие.
За нечаянных странников яви и сновидений.
Джек пришёл к старику: "Сны здесь снятся всегда цветные.
В них мужик конопатый и бледный, как привиденье.

А вообще, я зашёл проститься, чуть свет уеду.
И спасибо сказать за легенды, за кров и сказки.
Жаль, что всё, как всегда, оказалось банальным бредом.
Я поверил почти. Ты умело сгущаешь краски".

А в Галисии долгие ночи тихи, как кошка.
Темнота коготки выпускает и горбит спину.
Тот же сон: огонёк, рыжий призрак в его окошке.
Джек во сне открывает окно и берёт лучину.