Есенину

Мечтал ты дерзко и безумно
Так, как умеет лишь поэт.
Твои слова - как мед из улья,
Ведь слаще их на свете нет.

Пожалуй, ты один, повеса,
Так горько понимал народ,
Что и теперь, сквозь занавесы
К тебе спешит, как на приход.

Душа твоя навеки в строках
Осталась, ей неведан тлен.
Хоть разум и стязали в муках,
Но чувствам не знаком был плен.

Ты был свободен и в поступках,
Но «хулиганом» знал весь свет.
Простого парня в переулках,
Который любит звонкий смех.

А всей скотине был ты другом,
Коням овес давал в ночи,
Собак почесывал за ухом,
А сам хоть волком вой, кричи.

Терзал себя ты многократно,
Чтоб донести властям назло,
Твоя душа – не склад для злата,
Над ней невластно ничего.

Но вот березы помнят говор
Тот, что тебе принадлежал.
Склоняют голову и снова
Глядят на бронзы сеновал.

Стоишь, засунув кисть в штанину,
И смотришь на колосьев вал,
Забыв далекую чужбину,
Лелеешь взглядом свой причал.

А рядом клен, твой брат любимый,
Тот, что прославил ты в веках,
За его нрав неизгладимый
И стан, знакомый нам в сердцах.

Чуть дальше дом, река и ветер –
Все то, что дорого тебе.
Здесь все осталось. Нет, не пепел!
Все помнит о твоей судьбе.

Судьбе скандального поэта,
Который многое прошел:
Войну, разруху, власть Совета
И смерть ту, что не предпочел.

Пускай твердят: «самоубийца»
Ты все ж живешь в сердцах людских,
А те злодеи, кровопийцы
Забыты даже меж родных.

И вот стою перед тобою,
А ты глядишь все в даль, в судьбу.
Глаголю в мыслях с тишиною,
Взираю кротко на избу.

Но если б мне досталась тоже
Та участь, что дана тебе,
Я сразу б стал белесым в коже
И потерял сознанье в сне.

Хоть знаю, доля та далека,
Нельзя ей сбыться в быстроте,
Надеюсь, что душа широка
Прольется песней в тишине.