Дихотомия дождя и зла

I. Я
Молочным покровом туманов
Под сойки психической пенье
Во ржави подгнивших каштанов,
В их сладком огне разложения

По памяти женского рода
Больного дрожащим усильем
Под перерождение природы
Я перерожу свои крылья.

В коричневый вечер застылый
Я выйду. Сплошная двойная
Разрежет. И с кислою миной
Свет спектром огней заграет

На радуге крови бензина.
Словлю непреклонность обряда
Внимательных солнечных джинов
В помойных котов едких взглядах.

А в строчках накрапают точки
Почти что французским канканом
Летящие наземь листочки
Платанов - кривых великанов,

Им вслед замурлыкает песню
Былой и потерянной силы
Фонтанов зеленая плесень,
Засохшая очень красиво.

И фар неприятные вспышки
Ослепят стволы в нервном танце -
Магнолий румяные шишки
К земле от стесненья склонятся.

Забрезжит пространство умами,
“Умами” сплетая из окон
В “спасибо за ужин” для мамы
И в мой грехомысл порока -

Выслеживал спешных прохожих,
Обернутых спящей аллеей,
До судорог нервных по коже
Лизал непокрытые шеи,

Прикусывал льдом позвоночник
В готовности быть покалечен
Послушным согласием порочных 
На травмы ударов под печень.

Бежал и смеялся над гневом
Облизанных. Фан мне известный,
Промерз и спешил для согрева,
Свой путь продолжая за лесом.

Дошел неожиданно скоро
Тщетою бродяг и скитальцев
Путем маяков-семафоров
До мрака заброшенных станций.

II. Она
Она же мрачнела нарядом,
Растоптанной формой балеток.
Удушливость трупного яда
Со вкусом ванильных конфеток

Носила любимым парфюмом,
И так завлекала простушек,
Что девы - печальны и юны
Ссыхались за миг до старушек.

Манила мечтою на скалы,
Простором в свой плен привечала
И с рыком в гиеньем оскале
На острые камню бросала,

И души ее убиенных
Склоняли в покорности шеи -
Как свита из слуг неизменных
Рысцой семенили за нею.

На завтрак веревки фунчозы
Плела из червей вермишели,
Играла оккультные позы
С русалкой в озерных постелях.

В охотничьем хитром окладе
Деревьям дарила огранки,
И листьев опавшие пряди
Ложились к земле вверх изнанкой.

Бесстыже с березы снимала
Одежды манерным паяцем,
Корням на земле натирала
Костяшки блестящие пальцев.

Снотворным травилась до рвоты
И газом. Изрезала тело,
Стояла на строгом учете
Прославленных психдиспансеров

Как узница толстых решеток,
А в обществе женщин премилых
Кичилась коллекцией плеток
И рабскою жаждой насилия.

Как именем сверхчеловека
Своей проржавелой тиарой
Гордилась преступница века.
Годилась в грошовых театрах

На главную роль истерички.
Впадала в азарт путешествий
С бомжами в пустых электричках
На пафосе тонкой принцессы.

Закутан по горло в пальтишко,
Задушен змеею вагонов
Отчаянной жаждой мальчишки
Встречаю ее на перроне.

III. Мы
Свой тамбур походкою шаткой
Покинет богиня болотных
Земель. К поцелую перчатку
Брезгливо и малоохотно

Подаст. Так обнимет за плечи,
Что в мелкую дрожь меня бросит -
Остатки тепла человечьи
Мгновенно промерзнут до кости.

Она напоет бред видений
И музыкой вальса напетой
Зальется квартет привидений,
Пришедший во тьме с того света.

Закружим в трех четвертях силы
С партнершей по танцу чумному -
Забытые в чаще могилы
Заноют тоской по живому,

Вороны завьются муаром
И ветер, младенчески плача,
Дыхнет в пустоту перегаром
Абхазской тутовничьей чачи.

Кривою иглокой из меди
Мне палец проткнет хорошенько
Хронически грустная ведьма 
С глазами ампирных оттенков,

И жадно из раны, зараза,
Из рваной и хрупкой посуды
Осушит мой гаснущий разум
Дешевым напитком фастфуда.

Кошмаром встревожит всех спящих -
Взмахнет, провоцируя чудищ,
Роброном, сотканным изящно
Из крыс, сколопендр и рубищ.
 
Клопы из ее капюшона
Взлетят рыжей тучей. Наяда
Весами для дев скорпионов
Отвесит запасами яда.

В веригах позиций закрытых,
В гипнозе умеренных темпов
Наш танец животных избитых
Запахнет гниением склепным.

Подумаю: “Здесь похоронит...”
И губы ей в кровь искусаю -
Сильнее сожмет и застонет
И ребра в осколки сломает!

Но серьги - хрустальные птицы
С отливом в глазах преисподним
В ушах моей сводной сестрицы
Забрезжут спасением господним.

IV. Никто
Закован в ее несвободу
И пасмурен пленом заклятым.
Второй у нее я по счету,
У вас - безнадежный десятый,

И чтоб не забылся счет божий
Забвением бесчисленным ада,
Я с силою вырву сережки
Из мочек графини распада.

Зальется волчиной прибитой,
Залает в зверином экстазе,
В ладонях, азотом пробитых,
Заблещут стигматы проказы,

А гром загремит гулкой бочкой
В висках. И на звезды воздета
Покинет она оболочку
Земную, землёю отпета.

Взлетит к фонарям, разбивая
Циклопам хрусталик вольфрама -
Нагая, босая, хромая
Над грудами старого хлама,

Там вырвет дождями обильно
Рабыню поэтов унылых
И ливни зальют все светильни
Лампад городов горделивых.

Республик иссохшие вены
Наполнятся кровью осадков -
Писателей повести сцены
Тоской захлебнуться в тетрадках,

И рухнет на землю бессильно,
Смертельный удар будет меток,
Рождая мне новые крылья
Из стекол, хорея и веток.

И все, что осталось от тела
Распутной игуменьи скитов
Небесных. Что в ней прогорело
И в строфы навеки зашито

Укутаю черною тканью
И спрячу от людного сброда…
Под туч несшиваемой рванью
К каминам квартир пешеходы

Спешили. В кварталах тонули,
Сквозь зонты крутили в высоты
Для неба никчемные дули -
Причесок тугие топ кноты.

Промокли, ворчали бедняжки
Проклятья в едином согласии
И Осени - грешной монашке,
И мне, Октябрю - её рясе.

Сочи,  29.09 - 19.10.21 года