Классикам
чаще Пастернака, реже Брюсова;
водку пью и заедаю брюквой с ананасами,
плачу в тишине Молитвою Иисусовой.
Ахмадулину люблю местами, Бродского;
и не тщась постичь природы гения,
в пол, захлёбываюсь песнями Высоцкого
каждый день его поминовения.
Сам пишу, то от тоски, то от отчаянья,
перечитывая строчки с отвращением,
и не в силах сохранить обет молчания,
вновь прошу у классиков прощения.
Почему Господь мне не даёт смирения?
Долго ль мне ещё по жизни маяться,
проклиная дату своего рождения,
пересчитывая сколько до конца останется?
В небо глаз поднять с такою верою
силы нет, а мысли в просини.
Отмерять себя какою мерою
до ещё одной последней осени?
Свидетельство о публикации №121102003171