Тунгус

Тунгус.

Посвящено лучшему снайперу Красной армии –
Тунгусу Номоконову Семёну. «Таёжному Шаману».

Первая часть.

Война с Германией, фашизмом,
Стала для нашей всей страны,
Всего советского народа,
Суровым испытанием.

На нравственность и доброту всех,
И толерантность всех в стране,
СССР ведь защищали,
Не только русские одни.

Там украинцы иль казахи,
Но и грузины… И других
Было не мало там народов,
Также и малых среди них.

Тунгусы также воевали,
И воевали храбро, так,
Как снайпер Семён Номоконов,
«Шаман Таёжный» - прозвище.

(Тунгус, шилкинский хамниган)

Семён был много раз там ранен,
Из окруженья выходил,
Дошёл он и до Кёнигсберга,
И в нём закончил он войну.

За качества же боевые,
Дали прозвище там ему:
«Таёжный Шаман». А винтовка,
И трубка были ж рядом с ним.

(Курительная трубка)

1900 год

Вселении Семён родился,
Делюн, которое в лесах,
Забайкальского края было,
«Хамниган» - лесной человек.

(Они потомки дауров, бурят, эвенков)

Была промыслом их, охота,
Мужчин их рода. И отец,
С ранних лет он в тайгу брал сына,
В 10 лет – стал охотником.

Глаз Коршуна – прозвище дали,
Семёну. Но мальчик всё там,
Не получил образованья,
Всё время пребывал в лесах.

На соболя, лося, медведя,
Охотился. Домой неся,
Охотничьи эти трофеи,
На ярмарках их сам сбывал.

Он молодым тогда ж женился,
И в 19 лет привёл,
Супругу молодую. Она
Родила шестерых детей.

(Пятерых сыновей и дочку)

Пока муж по тайге там лазил,
Дичь добывал, жена с детьми,
Там скарлатиной заболели,
В живых остался только сын.

(Сын, Володя)

И Номоконову придётся,
Личную жизнь начать опять,
С листа чистого. Переедет,
В село новое Нижний Стан.

(Шилкинского района, где в 1928 году вступил
в коммуну «Заря новой жизни)

Когда война уже начнётся,
Ему шёл 41 год.
Но упросил он в числе первых,
Чтобы его взяли на фронт.

И первым местом его службы,
Калининский фронт стал тогда.
В первые месяцы он понял,
Кто ж такие гитлеровцы.

«Фашисты не звери, они гораздо хуже» -
Как – то заметил Семён.

Никто не мог тогда ж подумать,
Что скоро рядовой тунгус,
Известным очень уже станет,
Он молчаливым, скромным был.

И плохо говорил по – русски,
А о таланте же его,
Стрелковом, его сослуживцы,
Не сразу же узнали там.

Вторая часть.

Определят его сначала,
На кухню полевую там.
Потом в «сапёры». Так назвали,
«Команды похоронные».

Во время одного обхода,
Поля боя, он увидал,
Немца, который там направил,
Оружие на их бойца.

И моментально тунгус вскинул,
Винтовку там и выстрелил…
Выяснилось с того момента,
Что опытный охотник он.

Что – профессионал к тому же,
Бойца сразу ж перевели,
В снайперский взвод. Его ж коллеги -
Снайперы, поражались им.

Странностям того хамнигана,
На первых порах было ж то.
Оружием была же личным -
Винтовка трёхлинейная.

(Винтовка Мосина без оптического прицела.
На новую винтовку он перешёл только в 1942 году)
И воевал с ней до конца боевых действий)

Шёл на позицию, когда он,
При нём всегда были тогда,
Шнурки, верёвочки, рогульки,
Осколки зеркал даже там.

Сплетённые на ногах были,
С конского волоса тогда,
Там «оборудки – бродни» были,
Бесшумным позволяли ж быть.

За это его и прозвали,
Таёжным же Шаманом там.
Противника же Номоконов,
Мастерски поражал тогда,

(С 300 – 500 метров, а иногда и с КИЛОМЕТРА!)

Солдатом непростым был всё же,
Но в «42 - ом»» в «43 – ем» уж,
«Таёжного Шамана» знали,
По обе стороны фронта.

(И хорошо уже знали)

Умения ему там было,
Не занимать. Этот Семён,
Наводил ужас на фашистов,
В любом месте их мог достать.

(Даже в тех местах, которые казались немцам
Совершенно безопасными)

Ещё ж у этого Семёна,
Имелся и свой ритуал,
Особый тогда с его трубкой,
Курительной. С ней был всегда.

Она ему тогда служила,
«Журналом действий боевых».
Он выжигал на трубке точки,
За всех убитых им солдат.

А крестики – за офицеров.
Привычку ту, так, объяснял:
«Что на казённой, мол, винтовке,
Отметки те ставить нельзя.

Скажут – портишь. Заменить могут,
В любой момент винтовку ту.
Трубка ж – вещь личная. Устав же,
Не запрещает делать то».

22июня 1942 года

Помощник командира взвода,
Стрелкового полка, Семён,
Старший сержант уж, Номоконов,
Орденом был там награждён.

(Орденом Ленина)

На тот момент он уничтожил,
151 – го там,
Солдата, так же офицера,
Так оценён на фронте был.

(529 – го полка, 163 – й стрелковой дивизии)

На фронте тогда Семён встретил,
Своего земляка. Бурят,
Тогон Санжиев раньше,
Всеобуч с ним там проходил.

(В селе Агинском)

Повоевать же им там вместе,
Пришлось не больше месяца.
В июне же «42 – го»,
Под Старой Руссой – был убит.

(В кровопролитных боях погиб Тогон Санжиев, ученика
И друга Семёна. На его счету было 186 фашистов. Чтобы
Попасть в снайперы, на испытании он с 200 метров 3 – я
Выстрелами пробил немецкую монету и одел её на палец,
Как кольцо)

И Семён тоже был там ранен,
Но вынес тело друга он.
Поклялся отомстить за друга,
Отметки на трубке росли.

Третья часть.

Январь 1943 года.

Был на позиции наш снайпер,
И вдруг заметил там Семён,
Вдалеке 10 офицеров,
Немецких. Рядом - их блиндаж.

Оттуда офицер выходит,
В шинели, с меха воротник…
Это был генерал –инспектор,
Что из Берлина прибыл к тем.

(Который должен был передать в Ставку
Отчёт о положении дел на фронте)

Благодаря одному только,
Прицельному выстрелу там,
Семёна – Генерал там этот,
Сводки не смог там передать.

За голову, объявят немцы,
«Сибирского шамана» там,
Большую премию. Семён же,
Как будто заколдован был.

Против «шамана» как – то немцы,
Снайпера – женщину пошлют.
Но сибиряк перехитрил ту,
На месте её ж уложил.

Фашисты даже предлагали,
На их сторону перейти.
Семёну. Даже обещали.
Огромную сумму ему.

(В дойчмарках. райскую жизнь в рейхе, машины,
Виллы…)

Но, разумеется, Семёна,
Теми обещаниями,
Там было не купить. Всё чётче,
Он продолжал их убивать.

Со временем же Номоконов,
Молодых начал обучать,
Снайпер им говорил: «Всегда же,
Цель может появиться вдруг.

В любой момент умей застыть там,
Укрывшись. В комок соберись.
Голову держи всегда низко,
Ворочай лишь глазами там»

Умел он так маскироваться,
Что там не только немцы те,
Но и свои не могли даже.
Тунгуса обнаружить там.

Семён – скромный и очень добрый,
Он шёл туда – куда пошлют.
Выполнял все приказы точно,
Не требуя ничего там.

(И ни на что не жалуясь)

А сослуживцы ж получали,
Там офицерские чины,
Награды, должности… Семён же,
Трубку молча покуривал.

(Словно Дерсу Узала, не требуя для себя никаких почестей)

За всю войну тот Номоконов,
Убитых всех тогда ж имел,
360 разных фашистов,
Солдат и офицеров там.

После войны Семён работал,
В «Дорстрое», плотником. В сезон
Летний - работал бригадиром,
Строительной бригады уж.

Семья дружная и большая,
У Номоконова была.
Красавица, жена вторая,
Марфа – 8 детей родит.

(6 сыновей и двух дочерей. Всего он воспитал 9 детей
И 30 внуков)

В послевоенные же годы,
Стал популярным тот Семён.
О его подвиге писали,
В газетах, даже в книгах там.

Письмо пришло ему однажды,
Из Гамбурга. Женщина их,
Узнать хотела: «Есть ль на трубке,
Отметки об убитом им.

Её сына. То - Густав Эрлих,
Под Ленинградом что погиб»
Семён Данилович ответил,
Тактичный, мудрый дав ответ:

«Дескать, он не запоминал всех грабителей и убийц. Но
Ему бы очень хотелось, чтобы немецкие женщины своими
глазами увидели то, что натворили их сыновья в Ленинграде»

«Таёжный Шаман» мог ответить,
Умел в необходимости,
Так - что больше никаких уже,
Вопросов не было к нему.

Семён Данилович Номоконов умер 15 июля 1973 года
На 73 – м году жизни. С чистой совестью и уверенностью
в собственной правоте.