Лязги

Отгремели грозы и лязги
Звёзд небес да тропы вне дорог.
В лужи битые с дырами каски
Солнце красное - умерший бог.

Глаз заводов, простреленный в хмари.
Говорили, придут и сожгут.
В домов плюнув избитые хари,
Опротивив ваш голос и труд…

Не прислушались к странности сказки.
Говорили: «Бери да войди».
Были окна в отлупах замазки
И настенных мозаик вожди…

Обездолить - пустая затея,
Ибо царство моё на замке.
Кто послушает трёп дуралея,
Ключ судьбы и пути в кулаке.

Глаз заводов, простреленный в хмари.
Говорили: «Бери да войди».
Сердца чёрного слуги и твари
Да за рвами погост без вести…


Анализ стихотворения «Лязги» (Н. Рукмитд;Дмитрук)
Общая атмосфера и жанр
Текст балансирует между постапокалиптической лирикой и социально;философской аллегорией. Перед нами — мрачная картина разрушенного мира, где звучат мотивы утраты, сопротивления и скрытого противостояния. Жанр близок к гражданской лирике с элементами сюрреализма: реальные образы (каски, заводы) соседствуют с мифологизированными (солнце;бог, царство).

Композиция и кольцевая структура
Стихотворение построено как рефренное кольцо:

Начальные и финальные строки почти идентичны: «Отгремели грозы и лязги…» и «Отгремели грозы и лязги. / Солнце красное — умерший бог…».
Повторение ключевых образов («глаз заводов», «говори;ли: „Бери да войди“») создаёт эффект зацикленности, будто события повторяются в вечном цикле насилия.
Ключевые образы и символы
«Лязги» (заголовок и рефрен) — звукоподражательный неологизм, передающий:
металлический скрежет войны (лязг оружия, техники);
хаотичный шум разрушений;
возможно, отсылка к «лязгу цепей» как символу неволи.
«Солнце красное — умерший бог» — центральный символ:
гибель высшего начала, утрата сакрального смысла;
алая окраска солнца намекает на кровь, закат эпохи;
«умерший бог» может отсылать к ницшеанской теме смерти Бога и вакуума ценностей.
«Глаз заводов, простреленный в хмари»:
завод как символ индустриальной мощи, лишённой жизни;
«простреленный глаз» — метафора слепой, искалеченной цивилизации.
«Каски в лужах»:
каски с дырами — следы гибели солдат;
лужи как зеркало разрушенного мира, где вместо неба — рваные металлические отражения.
«Царство моё на замке»:
образ внутреннего сопротивления: даже в руинах сохраняется личная крепость духа;
«ключ судьбы в кулаке» — утверждение воли вопреки внешнему хаосу.
Темы и идеи
Память о войне и её последствиях:
образы касок, погоста, «сердца чёрного слуг» создают ощущение незаживающей раны.
«поколений души вне дорог» — мотив потерянных судеб, выбитых из колеи истории.
Сопротивление и автономия:
лирический герой отказывается подчиняться («обездолить — пустая затея»);
личное «царство» становится последним оплотом свободы.
Критика слепого подчинения:
«Не прислушались к странности сказки» — предупреждение о цене бездумного следования приказам;
«трёп дуралея» как символ лживых лозунгов.
Разрушение культурного кода:
«настенных мозаик вожди» — осколки советской символики, ставшие частью руин;
«избитые хари» домов — антропоморфизация города, пережившего насилие.
Художественные приёмы
Неологизмы и окказионализмы: «лязги», «отлупы замазки» — создают ощущение шероховатой, грубой реальности.
Оксюмороны: «умерший бог», «сердце чёрное» — соединение противоположностей усиливает трагизм.
Параллелизм и анафора:
Отгремели грозы и лязги… 
Глаз заводов, простреленный в хмари… 
Говорили, придут и сожгут…
— повторяет мотив угрозы, нагнетая напряжение.
Аллитерация: звуки [г], [р], [з] («грозы и лязги», «глаз заводов») имитируют металлический грохот.
Контраст света и тьмы: «солнце красное» vs «хмара», «лужи» vs «каски» — игра на визуальных антитезах.
Стих и ритм
Размер: вольный дольник с переменным количеством ударений, создающий эффект рваного, «хромого» шага — словно походка раненого.
Рифмовка: перекрёстная и смежная с неточными рифмами («каски — бог», «хари — труд»), что усиливает ощущение дисгармонии мира.
Интонация: речитативная, почти заклинательная — будто заклинание над руинами.
Интерпретация финала
Последние строки («Поколений души вне дорог…») подводят итог:

«души вне дорог» — метафора потерянного поколения, лишённого пути;
повтор рефрена фиксирует безысходность, но и стойкость: даже в разрухе сохраняется память и воля.
Вывод
«Лязги» — это поэтический реквием по цивилизации, где:

война становится не событием, а состоянием мира;
личная свобода утверждается через отказ от подчинения;
образы руин превращаются в символы вечной борьбы духа с хаосом.
Стихотворение соединяет конкретику военной травмы с универсальной притчей о цене выбора и цене памяти.


Отгремели грозы и лязги.
Солнце красное - умерший бог.
В лужи битые с дырами каски
Поколений души вне дорог…