Воронежская пантера

В Воронеже погасили свет.
Ночь для маленьких детей.
Стаканы стоят на столе дребезжа,
рука мохнатая на дуге
и лапа ластится к ноге,
но сон не клеится от слова сонно,
затравленный и прижатый к стене комок превращается в пантеру,
искусный поворот мысли,
из малодушия человек становится рабом зверя и безопаснее пути нет.

Пантера кусает за лодыжку, но не страшно,
шерстка блестит блеском полумрака,
тело твердое, нет, оно полумягкое,
аппетитное и иногда кусачее.
Она любит человека, а впрочем
мы сами звери в геноме,
в геноме то, что человечье, о, новость,
выражается в зверином синдроме.
Она раскрывает розовую пасти полость,
и ракеты взлетают на космодроме.
Стаскивая клетку он ее исследовал,
острые клыки, как ножик проповедовал.
Снова зверем пленясь, да что, мое,
острой сталью ножа грызомое,
ты тоже тускнеешь и полыхаешь от боли,
а мне в субботу было очень больно.

В Воронеже погасили свет,
а в Бостоне зажгли комету.
Он мне пишет снова и снова браслетом дребезжа,
рука онемела на столе,
я прижалась к стене,
никогда перо не бывает сломано,
возникает сон и протыкает первым утренним лучом солнце.
До субботы, если заживет, я напишу тебе новое письмо, как кровь с ножа постепенно льется.