она так смотрела

она так смотрела, что звезды зажигались пламенем прямо в моих ладонях.
знаешь, бывает, ты вдруг понимаешь, что по венам течет не кровь, а пронзительный летний вечер. и мы так молоды и беспечны, и, кажется, будто все еще впереди.
и искры сыпятся прямо с пальцев, и жизнь вдруг кажется бесконечной, когда она смотрит так (и это не прекратить)

бывает, происходят вещи, после которых прежним тебе не выжить. после которых мир разбивается надвое - было/стало, и на 'было' судьба накинет пыльное покрывало, мол, дорогой, ты вовсе не жил, ты даже не существовал как следует - отпечатком времени был на чьем-то изношенном гобелене. в доме, где никто никогда не любил и не любит ныне.

она смеется, и невидимая звездная пыль сыпется ей на платье, и она знает это, честное слово, знает, и стряхивает ее запястьем. и поправляет подол ладонью.

больше всего на свете я боюсь, что однажды ее не вспомню. что растаят в пучине дней миллионы улыбок, и озорные черти в ее глазах останутся детской сказкой. что я забуду все ее несмешные шутки, что однажды восточный ветер сметет их с лица земли. что я не найду их ни в Антарктиде, ни на холмах Небраски, ни на Аляске, ни в Сент-Винсенте, ни в Сент-Люси.

что жизнь станет обратно серой, сырой и жуткой. что она унесет с собой огонь жизни, оставаясь ребенком, феей, чересчур невозможной для этой планеты и слишком хрупкой, и я не смогу ничего запомнить.
не смогу повторить, рассказать никому не смогу, не смогу исполнить
ее песни, которым вторит душа, и вселенная становится твоей огромной частью.

как без нее объяснить мне всем вам, что же такое счастье?