Так колется малиновая кисть...

Так колется малиновая кисть,
Так веточки рябины обгорают,
Так говорят котам соседским «брысь» ,
и сердце так по-доброму кусают
воспоминания о днях, о днях былых,
которые давно не откликались,
я помню дождь, и помню, как боялись
мы стариков, таинственных и злых.
(По крайней мере, так нам всем казалось)
— А помнишь тот бревенчатый сарай?
— Конечно помню, а куда ж деваться —
...и мне, я помню, наливали чай,
ну а сейчас? — я не могу остаться.

Гремит вода, спускаясь по трубе,
Скрипит железо, форточка открыта,
и чувствую нутром я, что во мне
душа — она как поле перерыта!
И вот когда нагрянул снова май,
когда кричат согревшиеся птицы,
я мыслями бегу в мой милый рай.
Идут-бредут знакомые мне лица.
Кирпичный дом. Россия в кирпиче:
плита, диван, тоска даже в мечте.
Мне больно вновь и вновь пишу стихи,
Мне кажется, что снова далеки,
не руки наши, нет, а две души.
Постой, не плачь, не надо, не спеши,

мы — люди, и у всех изъяны,
мы любим, да, и потому
мы вновь, заштопывая раны,
сплетёмся вопреки всему.
И будет лето, будут ночи,
конечно, будут — напролёт!
Мы будем танцевать и очень
надеяться, что не придёт
совсем никто, и даже утро
наступит позже, а пока
колись малина, словно-будто
мне столь знакомая рука.

12/V/21