Верный друг

О великий суровый Кабибонока,
Властелин северного ветра!
Вымети опавшие листья,
Покажи нам звериные тропы.
Духи лесов, покажите нам,
Где цель отыщут стрелы
Из луков наших.  (Молитва колдуна)
"Таинственные следы" Сат Ок.

За рекой Малый Удрай, если идти в сторону старого стадиона на Мишково, находится трехэтажное здание,стены которого состоят только из кирпича - все остальное ободрали и разобрали. Здание смотрит  на город пустыми черными проёмами окон. Это бывшая железнодорожная больница.
Больница когда-то была лучшей в городе. В ней лечились только железнодорожники. Железнодорожники в Новосокольниках всегда были особой кастой. И не удивительно, ведь город долгое время был станцией Новосокольники. Подписывая тетради в начальной школе, мы писали так: ученицы такого-то класса школы №72 станции Новосокольники.
Мое детство тесно связано с этим зданием. Я часто лежала в детском отделении железнодорожной больницы с бронхитами и гастритом. В конце концов врачи решили, что пациент безнадёжен. Кислотность желудка была почти нулевая, пища не особо приживалась. Поговаривали, что все должно закончиться раком, и что нормальные дети с такой кислотностью долго не живут.
В общем, чувствовала я себя не очень, но помирать не собиралась. Просто тошнило часто и голова болела.
В один из осенних месяцев я, как обычно, "загремела"в больницу. Будучи опытным больным,  самостоятельно собрала сумку: мыльные принадлежности, тапочки, халатик и книгу любимого писателя Сат Ока "Таинственные следы". А еще мне удалось в одном из пакетов пронести в детское отделение настоящую индейскую трубку - не обычную трубку для курения - калюти, а Великую трубку Мира - Калюмет, украшенную настоящими "орлиными перьями". На самом деле перья были индюшиными - бабушка с дедушкой держали индюков. Трубку я вырезала из куска дерева своими руками. Как и полагается Трубке Мира, она была украшена замысловатой резьбой: ромбиками, треугольниками и даже настоящим тотемом: совой, которая держит лапками за плечи фигурку человека. Калюмет была немного не доделана, поэтому тайком я пронесла также ножик, которым вырезала фигурки на трубке.
В тихий час, когда медсестры оставляли нас, детей,  в покое, я извлекала из пакета "священную трубку" и в упоении строгала деревяшку.
Я была уже старожилом, когда вдруг открылась дверь, и в палату вошла с торбочкой в руке подруга Юля. Мы всю начальную школу с ней очень дружили. Юлю положили из-за кашля.  Я  обрадовалась подруге, тем более, что она с удовольствием включилась в игру. Мы играли в краснокожих и бледнолицых. Бледнолицыми были медсестры и мальчишки из соседней палаты. Ночью, после двенадцати  мы выставляли "дозорного", обычно это была Юля, а я мимо сестринского поста ползком по пластунски пробиралась в палату к мальчишкам, чтобы снять скальпы. :) Шучу. Я всего лишь мазала им щеки зубной пастой.
Нас ни разу не поймали, но мальчишки пожаловались врачу, и нас пригрозили выгнать из больницы, даже не долечив.
В связи с таким неблагоприятным поворотом событий на очередном тихом часе был созван Совет Великих вождей всех родов племени шауни - шеванезов. Самым главным вождем была, конечно, я. Юле это не нравилось, но игра-то моя... Мы сели в кружок на полу за кроватями, накинув на плечи больничные одеяла. Я достала из пакета с одеждой заветную Калюмет и, выдохнув священный дым - Поквану на четыре стороны света, подняла правую руку. Я говорила о подлых бледнолицых, которые не умеют хранить тайн и не умеют играть, и том, что отныне воины шауни - шеванезов станут осторожнее лиса в чаще, и хитрее вождя Королевской конной полиции Вап-Нап-Ао (вождем Королевской конной был лечащий врач - Лидия Петровна Лесикова). Совет  подходил к концу, когда вдруг распахнулась дверь, и в палату вошла медсестра. "Вожди", как птички, вспорхнули с пола на койки, причем я рванула под соседнюю кровать, чтобы вынырнуть возле своей, и треснулась головой об металлический край койки. Очень хотелось заорать от боли со всей мочи, но разве "великий вождь" мог себе такое позволить? Разумеется, нет.  Сиганув под одеяло, я затаилась. Медсестра ушла, бормоча под нос что-то про несносных детей.
Так вот мы и жили себе в игре, как в один из дней к мальчикам в палату положили новенького. Звали его, как и моего брата - Алеша.  Говорили, что у него высокая температура и что-то с желудком. Я немедленно пробралась в палату к мальчишкам и познакомилась с Лёшей. Это был удивительно скромный, добрый и тихий мальчик.  Узнав о моей "измене", Юля очень обиделась и подговорила часть "племени" объявить мне бойкот. Иными словами, "соплеменники" перестали со мной разговаривать.
В такой напряженной обстановке встретила наша палата карантин по гриппу. Посещения запретили, выходить из отделения запретили. Все запретили, хотя и так все было под запретом. В детском отделении была хорошая игровая комната, на полу в ней лежал большой пушистый ковер, а в шкафу стояло  много замечательных  игрушек, но детей никогда туда не пускали. Я и сейчас не понимаю, почему?....
А ещё в детском отделении была палата "отказников" - малышей, от которых отказались мамы (или мам лишили родительских прав). Я ходила в эту палату, чтобы переодеть малюток и поиграть с ними. За это меня, кстати, тоже ругали, дескать, пусть не привыкают к вниманию, а то будут все время плакать ....Среди "отказников" был один малыш, который мне понравился больше других. В отличие от некоторых детей, это был красивый нормально развитый мальчик. Помню, как я заговорила с мамой, нельзя ли усыновить этого милого ребенка. Мама, к моему огромному огорчению, отказала.
Время шло, а карантин все не снимали. От скуки, безделия и тоски мы слонялись по больничному коридору и по палате. Как то раз я высунула нос из детского отделения на лестницу. Детское отделение находилось на втором этаже, над нами был ещё третий этаж. Никого из медиков поблизости не было, поэтому я быстро взбежала по лестнице вверх. Дальше был люк на чердак. Люк был призывно приоткрыт....
Я вернулась в отделение. Мое отсутствие осталось незамеченным. Вызвав на разговор Лешу, я предложила исследовать чердак. Леша согласился. В один из долгих и скучных больничных вечеров, мы забрались с ним на чердак. Ничего примечательного там, к слову сказать, не было. Только перья и скелетики голубей.  И все.  Из небольших чердачных окошек мы посмотрели сверху на город. Больше делать там было нечего. Взяв с друга торжественную клятву, что он никому не расскажет о походе на чердак, я вернулась к себе в палату.
Леша, действительно, не выдал меня. Он никому не рассказал о нашем небольшом побеге.
Вскоре меня выписали из больницы. Я больше никогда не видела Лешу. И не знаю, как сложилась его жизнь.

Торба - на Псковщине мешок, сумка.