***

Жене

Столько сгибло поэтов на поле, что ликуй, воронье, и пируй!
Испражняйся стихами на воле. А не можешь — у мёртвых воруй.
Благо много они написали, не успев напечатать, издать.
Кто-то лучше напишет? Едва ли! Это ж надо сперва прочитать…

Так случиться должно было, верно, я и здесь отступать не привык:
Истощился еврей беспримерно, русский свой забывает язык,
Что-то каркают вороны в Webe, а в журналах сороки трещат.
Я слабею! Пикирует с неба безъязыкая тьма воронят…

Будет холодно, голодно, худо. Отвернутся (подумать!) враги.
Ни в какое не верю я чудо, но взываю тебе — помоги!
Помоги мне собрать свою волю, помоги мне окрепнуть душой.
Я — последний монгол в диком поле, со своей закалённой строкой.

Чуткой мыслью Орда одарила, а затем одарила Москва:
Вместо скучно-незвучного била колокольные дала слова.
И отправила в поле людское, наказав: сохрани, сбереги!
Всё кружит вороньё. И с мольбою обращаюсь к тебе — помоги.

6 декабря 2009 года