Сумбурное

Подайте ружьё - в него пора засыпать порох
Да заставить улыбаться, кто в своих мыслях-загонах
Ревут над своей жизнью, что словно стекло - вся в трещинах, сколах.
Но я слышу за дверью шорох. Это за мной.
И вот, они трое верхом на грифонах
В плащах, капюшонах. Я вижу улыбки.
Вижу клыки. На ни не кровь,
Нечто в красках кислотно-зелёных.
А неба не видно, всё в вОронах и ворОнах.
С возрастом перестаёшь веровть в суеверия.
Никакого доверия к телам, подвешенным за шеи,
Спрятавшимся в древесных кронах,
Плывущим мимо в кристально чистых водах.
И вот, они трое прошли через дыры в заборах,
Чей железобетон не остановит фанатиков законов.
Пора бы попрятать сомнения мнимые, незримые.
Кем же были, стали или станем мы?
Устанем ли ходить мимо друг друга бессмысленно,
С немыми лицами, пустыми мыслями, но так изысканно?
Не хочется завязывать с бесконечными вписками,
Забывать, заменять судебными исками.
А искренне скрасить бы численность искрами,
Общаться цветными бумажными записками.
Да только разъехались кто как куда,
Не сказав напоследок во-сколько, что, где и когда.
Теперь уже навсегда заскучает ваш верный слуга,
Вспоминая иногда, что было раньше, давно, тогда.
И вот, они трое перешагнули через порог,
Уставшие после тысяч проскаканных дорог.
На столе чай, брусничный пирог. Настал срок
После чаепития подвести жизненный итог.
Наверное, никто другой бы не смог держаться так долго
С долгом на пару своим перед другими.
И вот, они трое пальцами сухими, кривыми
Пересчитывают каждую из костей моего прошлого.
Вышло, что не вошло, сожжено да заброшенно
Пеплом солёным в недра и чертоги.
Теперь мир перестал казаться убогим.
Память раскрыта, и мысли сбивают с ног.
Я не хочу вспоминать. Вот, возьмите душу в залог.
Она не нужна, чтобы жить для других дальше.
Не страшно блудить в болоте из фальши,
Человеческом фарше. Я буду старше -
Найду в себе силы пройтись босиком по огню
Победным маршем. Нет, я не в бреду сейчас говорю.
А эти трое разразились смехом громким,
Да так, что заболели барабанные перепонки.
Хрустальный звон вновь зазвенел звонко,
Но не столько, насколько ножи колят колко.
И только-то...
Мне бы хоть раз повернуть вспять время,
Вернуться в тогда, когда была не семья, а племя,
Где изврат не успел исказить сердца людей,
Когда в голове было что-то кроме стонов и криков.
Криков: "Убей! Убей! Убей!"
Так давайте скорей закончим всё вчетвером,
Историю порежем пером, расчертим мечом.
Не боюсь один путешествовать в ад.
Только рад выполнить, подписанный младенческой кровью,
Свой первый личный добровольный контракт.
И вот, они трое, словно змеи,
Двое за руки, третий, выдыхая мёртвую сырость в шею,
Обвили тело, вжимаясь всё сильней.
Их холод провожал меня из земли морей.
Спасибо, что не прислали мне из рая послов
Не придётся сидеть среди скучных рядов
Деревьев и унылых садов, безвкусных цветов,
Слушать завывание арфы среди облаков.
Не понадобится надевать нимб как кретин,
Учить Бога правильно принимать кокаин,
Вместе с ним искать поля сорняка
И взрывать половину, чтоб уж наверняка,
Сходить с ума на века, на тысячелетия,
Смеяться без боли, умирать поле смерти,
Забывать, какого это - плакать от пустяка,
Смотря сквозь ребёнка огня и песка.
И вот, они трое меня куда-то ведут...
Там тихо, пусто, темно. Они ждут,
Когда, наконец, я начну молиться,
В истерике биться. Но этого нет!
На глазах завязали повязку из ситца.
Мы пришли... Я не слышу здесь ничего,
Лишь порхание птицы. От холода мысли свело,
Ещё немного и можно будет обжечься.
Похоже, им лишь бы со мной поразвлечься.
И вот, мне снимают повязку...
Я не верю в сказки, но смотрю восхищённо, без опаски.
Надо мной, раскрыв крылья, стоит Феникс.
От жара все клетки тела до единой согрелись.
Раздался вопль из птичьего клюва.
Точно не сплю я, ничем не рискую.
Больше не потеряю никого, ничего...
Не страшно сгореть за себя самого.
Феникс раскрыл за собой ворота...
И вот, они трое, приказом кого-то,
С фальшивой заботой ведут меня в самую глубь,
Где шёпот доносится отовсюду, сводя с ума.
Ерунда! Я всё помню, ничего не забуду,
Не мне быть посудой королевского блюда.
Подойду к Сатане, раскурю трубку мира,
Побратаемся с ним одним сосудом героина.
Закатим вместе пир, забудем про Мир.
Мир... Что для меня был этот Мир?
Он явился при жизни воплощением Дьявола.
Лишь мы стали знакомы, не дав начать заново,
Судьба, не думая, к Смерти отправила,
Весь период веселья безответной любовью изгадила,
Да настолько запятнала глаза, что закат превратился
В грязно-серое зарево,
В картину тонущей лампы
В кипящем ведьмином вареве.
Царь Тьмы, не в силах удержать отравленный кровоток,
Успел сказать: "Теперь, ты не одинок".
А эти трое, поцеловав каждая на прощание,
Отправились дальше спасать других от отчаяния.
Поздно понял, что только женщины могли привести сюда.
Теперь вечность жалеть, что их не узнал, не спросил хотя бы имена.
Так подайте ружьё - в него пора засыпать порох!
Не мне быть святым, красоваться на золотых иконах,
Распевать хором церковные молитвы,
Не вырезать на тыквах страшные рожи опасной бритвой.
Я закончил бы выстрелом, словно рок-звезда,
Помимо мозгов на обоях оставил бы память о себе навсегда.
Если честно, то уйду я, сказав не "Прощай", а "До завтра".
Выпью не кофе, а вино на завтрак. Напишу на доске
Розовым мелом пафосно: " Per asper ad astra".
Вымою по локоть грязные руки.
Обуюсь с верой, что без меня не умрут со скуки.
На улице для меня не светло, а тускло.
С крутого спуска кубарем пронесусь бесформенным сгустком.
Найду самый далёкий дом посреди поля,
Чтоб забор скрепляли не столбы, а колья.
Закрою дверь на засов. Молча, без лишних слов,
Лягу в надежде проспать без ненужных слов.
Но в этот раз я услышу стук в дверь
Такой силы, что доски заноровят слететь с петель.
Вход открыт. На пороге не человек,а живой клад.
Я с надеждой спрошу: "Ты правда готова отправиться о мною в ад?.."

16/03/16