Ф. М. Достоевский Монолог дилетанта

Ф. М. Достоевский Монолог дилетанта
Алек Сашин
   
   ___________________     Монолог дилетанта     ______________________


Вспоминаю первое  знакомство с творчеством классика по школьной программе:
романом  "Преступление и наказание"  и  в  отличие  от  одноклассников, кривив-
шихся и морщившихся при одном упоминании его названия,мне роман понравил-
ся   мрачной,  но  притягательной  чувственностью  литературного  языка  автора,
не  отпускающего  внимание сопереживающего читателя на протяжении всех сю-
жетных  коллизий,  испытываемых героями романа.  Я  не  был в восторге от про-
читанного, но силу художественного слова прочувствовал и вполне смог
оценить.
Гораздо позже, читая "Идиота" и опять погружаясь в ауру душевных  страданий
героев,  в  чувственный  мир  роковых страстей, интриг и исканий, где  так мало
света,но много притягательно-губительной силы тьмы, я в полной мере  ощутил
мрачный  талант  Достоевского,  силу его воздействия на умы читателей, но при
этом полная безысходность,беспросветность и неизбежность надвигающейся тра-
гедии не отпускает читательское внимание, не позволяет вздохнуть,  расслабить-
ся,  что-то  осмыслить,  а заставляет слепо, как за поводырем, следовать  за  кан-
вой  развивающейся драмы.  Роман оставил неизгладимое впечатление мощного,
но не светлого произведения,не предлагающего пути к свету,духовного осмысле-
ния в поиске ответов на отсутствующие в романе вопросы.
Федор Михайлович просто, но гениально, без акцентов  и  морали,  написал  апо-
калиптический  роман и точка. И именно это,  отсутствие  видимых,  на  первый
взгляд, задач, которые автор  решал  бы  в  процессе  создания  гениального про-
изведения, и заставило  меня, спустя сорок лет, перечитать  всего  Достоевского,
от корки до корки,  где безуспешно искал авторский замысел.  Во всех  его рома-
нах  полностью отсутствует духовная составляющая человеческой личности , ее
заменяет  душевный стриптиз чувственного мира героев. Вместо  морали  этика
плотской  нравственности,  душевные  страдания не приводят к духовному  пере-
рождению, росту,религиозность если не высмеивается открыто, то игнорируется
или рисуется в виде декораций для развивающегося сюжета. Везде  трагедия фи-
нала снимает все возможные читательские вопросы, лишает возможности  осмы-
сления, поскольку отсутствует  духовное  наполнение трагедии, вместо которого
одна  плотская,  чудовищно - чувственная  рана.  Чувств  в  избытке, а  смысла в
этих страданиях, надежды на спасение автор потрясенному читателю не предла-
гает и не дает.
Опять задаюсь вопросом, в чем цель, где идея творческих потуг автора?  Он  же
не хроникер уголовно-полицейских протоколов,в конце концов.Не берусь судить
и анализировать поздние произведения,слишком многоуровневые сюжетные  ли-
нии,заполненные множеством малозначимых персонажей и сцен,при чтении  ко-
торых закрадывались крамольные мысли,что единственная задача автора  заклю-
чалась в увеличении  постраничного объема произведений.  Возвращаюсь к пер-
вому юношескому впечатлению, роману из школьной программы  -  "Преступле-
ние и наказание",единственному произведению,где удалось-таки отыскать четко
заявленную  и однозначно прописанную на страницах  романа  авторскую  идео-
логическую концепцию.Хочу предварить ее изложение тем,что эти мои выводы
и взгляды никоим образом не претендуют на чье-то  признание  или  дискуссию,
далеки от мысли возводить тень на плетень в виде дилетантско-мещанской кри-
тики великого писателя.  Это попытка осмыслить на уровне читателя-дилетанта,
не отягощенного литературно развитым интеллектом, творческое  наследие,  по-
нять  авторский замысел, нравственный контекст и принять их всей душой либо
отвергнуть, как для себя неприемлемые.
Приступая к этому поиску, нельзя не принимать во внимание глубоко драматич-
ные моменты в судьбе самого писателя, где и судебный процесс, и  заморожено-
томительное ожидание казни, и срок, проведенный закованным в кандалы в  ка-
торжном остроге, и годы армейской лямки в нижних чинах, что неотвратимо  и
бесповоротно изменило не только мировоззрение писателя, но  и его  духовные
ценности. Видимо именно этот трагический душевный опыт  привел  Достоевс-
кого к осознанному отказу от духовно-религиозной  составляющей в жизни  че-
ловека, оставляя ему только мир чувственных ощущений, красочных образов и
плотских влечений, природный мир естества человеческой натуры,мир настоль-
ко же прекрасный,насколько и несовершенный, подверженный порокам и страс-
тям, сопровождающим человека на все протяжении его жизненного пути.
Достоевский, отрицая философско-религиозную концепцию духа, божественно-
духовное начало человеческого естества,духовный путь спасения души,предла-
гает взамен философию души,основанной на нравственном мироощущении,чув-
ственных образах, отражающих все многообразие  плотских,  физиологических
потребностей и различающихся глубиной их удовлетворения. Такая философия
понятна и приемлема обывательскому сознанию. Она легко раскрывает и препа-
рирует все тонкости душевных переживаний,  объясняя поведенческие и чувст-
венные реакции плотской мотивированностью.
Духовный императив: "Возлюби ближнего своего" вытесняется писателем чувст-
венно-болезненным состраданием. Душевные муки Сонечки Мармеладовой,выз-
ванные преступлением Раскольникова,  в  свою очередь, заставляют отзывчивого
на страдания ближнего Раскольникова покаяться в содеянном.  Не чувство  вины,
а сострадание ведет его на Голгофу. Даже на последних  страницах  романа,  пре-
терпев муки наказания, Раскольников далек от раскаяния, но, через сострадание,
он близок к искуплению вины. В этом писатель видит  единственно возможный
путь не к прощению и спасению,а к искуплению вины, примирение с ней.И эта
концепция искупления  вины через  сострадание, выстроенная  автором на стра-
ницах  романа, выглядит более реалистичной, чем сложный,с трудом осознавае-
мый и тяжело дающийся путь духовных поисков,  но вы меня извините,  резуль-
таты-то несопоставимы:где высоты человеческого духа,достигнутые через осоз-
нание греха, смиренное раскаяние и прощение, Гималаи духовных подвигов  са-
моотречения и самопожертвования,а где плотское,физиологическое искупление
вины не раскаявшегося убийцы-душегуба Раскольникова.
Вывод  более  чем  очевиден, но опять тупик.  Не  мог  великий  писатель,  чья
гениальность не нуждается  в  чьем-то,в том числе моем, признании,поскольку
давно  признана  цивилизацией,  выстраивать  драматургию  романа  на  основе
реалистичной,но слабой, невнятной идеологемы.  Прошибает мысль: "Господи,
а не дурак ли я?", после которой  приходит прозрение - ищешь кошку  там,  где
ее никогда не было. Таланты реализуют авторские идеи на страницах своих про-
изведений, гении это делают в умах и душах читательской аудитории.  Вот путь
к пониманию  творческого наследия Достоевского, ключом  к  которому служит
свойство человеческой души к состраданию и сопереживанию. Именно в  такое
состояние души Достоевский всей силой своего незаурядного таланта и  красоч-
ностью гипнотического слова загоняет читательские массы,буквально  выдавли-
вая из них слезы сострадания и душевную боль сочувствия к трагическим судь-
бам своих  героев.  Не  все  герои симпатичны читателю, но  к  большинству  из
них испытываешь искреннюю сопричастность, сочувствуя и глубоко  сопережи-
вая их страданиям.
Слава богу! Не дурак, а только крыловский персонаж: "Слона - то он и не  при-
метил!". Вместе с чем пришло и понимание неподъемности поставленной зада-
чи, недостижимости цели. Достоевского невозможно осознать, слишком велик,
глубок, емок. Представляю,как сложно  его экранизировать.  Но одновременно
как просто его почувствовать и полюбить,  войдя в эмоциональный,  пропитан-
ный чувственной энергией мир его героев с их обнаженными  душами,  рвущи-
мися сердцами, раздетыми, обездоленными судьбами, трагическими финалами.
Творчество классика как сама жизнь,которую невозможно осмыслить,понять, а
только прочувствовав на собственной шкуре, прожить от колыбели до могилы.

В заключение хочу изложить еще одно, не пугайтесь,последнее предположение,
соображение, наблюдение - как угодно.  Мне кажется,  писатель пытается  прео-
долеть пропасть между библейской моралью десяти заповедей,  остающихся на
протяжении двух тысячелетий христианства прописными истинами из-за не вос-
принимаемого обывательским сознанием  христианского  императива:"Возлюби
ближнего своего" с одной стороны и где-то, как-то соблюдаемой  человечеством
этикой нравственного поведения с другой  стороны, заменяя  невостребованный
поведенческий  императив на вполне доступный для понимания широкими мас-
сами императив сострадания: " Почувствуй чужую боль как свою". И в этом, на
мой взгляд,состоит суть духовного завещания великого русского писателя своим
потомкам. От сострадания - через прозрение - к  христианской любви. Великому
человеку великие цели.  Христос  своей  жертвой  принес  человечеству  Благую
Весть, проторив путь в царствие  небесное,  на  котором  оно  слепо  топчется  в
самом начале не в силах понять и принять христианские истины,кроме внешнего
антуража религиозных обрядов  и  служб.  Замысел  писателя  пробиться  своим
творческим промыслом не к сознанию, а к чувственной  стороне  жизни, к  душе
"заблудших овец" став их поводырем.  Но что-то не получилось,  то  ли  болезни
заели,а скорее пришло глубокое понимание,убедительно и мощно прозвучавшее
в последнем  романе  Достоевского, слабости, незрелости  человеческой  натуры
еще не наевшейся греха,не намучившейся,мечтающей возвести царство небесное
своими руками, под мудрым руководством  Великого  Инквизитора,  в  душевной
слепоте к слезинке  замученного  ребенка  вколачивающего миллионы  судеб  в
фундамент будущего благоденствия человечества.

Что  же  остается!  Ждать  пока  повзрослеем,  уходя  от  своей  физиологической
природы с ее инстинктами, рефлексами, плотскими потребностями и интересами,
оставляя их для изучения естествоиспытателям и приближаясь  к  божественному
замыслу Создателя, осознав и восприняв наконец  его  простые и великие истины,
если времени хватит. Но тут уж на все Божья воля!

____________________________        Алек Сашин        _________________________