Алвару де Кампуш Курильщик опиума 2-е продолж

Пишу вот эти строки. Как же так,
Ведь есть талант, да не даётся в руки!
Да, жизнь – деревня, где умрёт от скуки
Такой, как я, чувствительный чудак.

Британцы – вот кто создан, чтобы жить.
Бесстрастные, не плачутся в жилетку.
Вмиг улыбнутся, лишь подбрось монетку,
Как будто их старались ублажить.

К тем португальцам отношусь и я, 
Кто с той поры, как Индия открыта,
Остались у разбитого корыта,
Без родины, работы и жилья.

Мне лень читать, и голова пуста.
Чёрт побери! Не жизнь, а мышеловка.
Я разлюбил Восток. Он как циновка:
Сверни её, чтоб сохранить цвета.

Вновь поневоле – опий. И они
Ещё хотят, чтоб я навёл порядок
В такой-то жизни! Как себе я гадок.
А тех, планирующих чётко дни, -

Всех к дьяволу!  Завидую, конечно...
Всё дело в нервах: это смерть моя.
Уплыть бы мне в счастливые края,
Туда, где жизнь неспешна и безгрешна.

Но нет! Я надругался б над собой
Иначе, выбрал опиум почище,
О смерти бы молил, как жалкий нищий,
В грязи, зовущейся моей судьбой.

Что ж? Лихорадка, верь или не верь,
Как будто открывается геенна.
Ну, вот, я болен – это несомненно.
Хоть это я определил теперь.

Уж вечер. И рожок зовёт, трубя,
Идти на ужин, точно скот в загоны.
О, социум! Ты чти его законы,
Потом ярмо наденут на тебя.

Да, револьвер и кровь, даю вам слово,
Они недаром грезятся во сне. 
От непокоя, что живёт во мне,
Увы, нет исцеленья никакого.

Банальными сочтут, и будут правы,
Меня и жизнь мою... Какой-то денди...
Монокль в глазу, в руке – бокал для бренди –
Такие в мире ценят лишь забавы.

Ах, чья б душа не превратилась в прах,
Когда под ультра-элегатным фраком
Страх перед жизнью выл бы вурдалаком,
Мистический невыносимый страх?