Барак

 Глава 4
После исключения из пионеров, Лида пролежала неделю. Бабушка, с трудом уговаривала её поесть.  Соседа по бараку, Владика, вызвала к себе директор школы и попросила относить Лиде уроки и взять над ней шефство. Лида, сначала, не хотела с ним разговаривать, но постепенно, стала приходить в себя и через месяц, вернулась в класс. Никто в классе, ни словом не упомянул о происшедшем, а когда, кто – то из пятиклашек, попробовал сказать какую- то гадость, в адрес Лиды, мальчишки надавали ему щелбанов. Больше её никто не обижал. Учителя относились к ней корректно. Она была отличницей. Но тут пришла новая беда. В налоговую инспекцию, сообщили, что седьмом бараке, по улице Речной, некая гражданка, Щварцман Эсфирь Исааковна, занимается незаконной трудовой деятельностью. Обучает первоклассников, и ещё неизвестно, есть ли у неё документы на право обучения. И очень интересно, чему она их учит. Проверка нагрянула внезапно, в тот момент, когда Эсфирь Исааковна занималась с детьми. Диплом об образовании, остался дома. Она не думала, что будет преподавать. Как соседи за неё не заступались, говорили, что она за это деньги не берёт, её оштрафовали на большую сумму. Жители барака, всем миром скидывались, чтобы помочь ей оплатить штраф. Её предупредили, что проверки будут проходить и в дальнейшем, и если она продолжит свою незаконную деятельность, то её арестуют. Ей стало плохо с сердцем, хорошо, что скорая приехала вовремя. В преддверии зимы,  пришлось закупать дрова, наколоть их было некому. Отец приходил всё реже и реже. У всех соседей, были свои проблемы. Вадик предложил свою помощь. Лида и Тимка, складывали поленницу.  Потом помогли Владику, дружба, между Лидой и Владиком окрепла ещё больше. Писем от мамы не было. Дела на фронте шли тяжело. Каждый день слушали сводки и гадали, где же мама. Новый 1942, встречали всем бараком. Никому из мужчин, не удалось прийти, завод был полностью переведен на военное положение. За столом сидел стар и млад. И женщины, которые не работали на заводе. Горький был праздник. Новый год не принёс  в семью Яремских  ничего хорошего. Папу арестовали, цех стал давать брак, и вина легла на Николая, как на начальника цеха. Как он не доказывал, что получал нестандартные детали, а иногда и бракованные, это не помогало. Его, и ещё несколько бригадиров, обвинили в организации заговора и саботаже, измене Родины. Приговорили к расстрелу, а потом заменили на двадцать лет колонии строгого режима. И вслед за этим, пришло извещение, что мама пропала без вести. Бабушкино сердце не выдержало, и однажды утром, она не проснулась. Хоронили всем бараком. На кладбище пришла Нина, и громко, не стесняясь сказала:                - Это вам жидовские морды, наказание, за меня. Я предупреждала, что так не оставлю, вот и получили.                Лида бросилась к ней, но Влад её удержал. Потом подошёл к Нине, взял её под ручку и увёл с кладбища. Соседки помогли накрыть поминальный стол. Посидели, выпили по рюмке, повспоминали Фиру и разошлись. На следующий день, на пороге появилась представительница органов опеки с двумя милиционерами, чтобы забрать Лиду и Тимку в детский дом. Как Лида не просила, её никто не слушал. Владик обещал найти её. Лиду и Тимку, сначала отвезли в детский приёмник, где множество детей ожидали своей участи.  Лида Бросилась к начальнице:                -Наша  мама имеет орден Боевого Красного Знамени и ещё много наград. Не увозите нас. Где она будет нас искать?                Начальница посмотрела на неё глазами снулой рыбы.                – Твой папа враг народа. А где мамочка, неизвестно. Может перешла на сторону немцев.                – Моя мама еврейка, и никогда не перешла бы на сторону немцев.                - Ну вот видишь, сама говоришь, что мама сионистка. А они не лучше немцев. Так, что сиди спокойно.                Дети, собранные в приёмнике, в большинстве своём были сироты, подобранные на вокзалах и улицах. Многие из них давно жили на улицах и образовали свою группу, которая отбирала у других детей одежду и еду. Когда к Тимке, подошёл мальчик, лет девяти и потребовал, чтобы тот отдал ему свой хлеб и компот, вмешалась Лида и прогнала его. Ночью, Лиде, устроили тёмную. « Воспитатели», даже не поинтересовались, что произошло.                Детям провели сан обработку, остригли наголо и мальчиков и девочек. У Лиды уже не было сил плакать. Через два дня, их отправили в детские дома, для детей изменников родины. Лиду и Тимку, отправили в разные концы страны, и отказались сказать Лиде, куда.                – Тимочка, - шептала Лида ему накануне отъезда,- Помни, тебя зовут Тимофей Николаевич Яремский, папу - Николай Николаевич Яремский,  маму – Вера Моисеевна Яремская. Мы москвичи. Ты ещё маленький, но ты должен это запомнить. Утром, часть детей, в возрасте, от девяти и выше, их было десять человек, отправили в теплушках в детский дом в Ташкент, а куда отправили Тимку, Лида не смогла узнать.                Детский дом состоял из множества маленьких саманных* домиков. Директором детского дома, был пожилой узбек Карим Батырович. Прошедший гражданскую войну и потерявший на ней левую руку. Воспитатели, в основном были русские, пожилые мужчины,  и женщины, эвакуированные из разных регионов СССР. Детей приняли, провели санобработку, накормили вкуснейшим пловом. И уложили спать. Лида, от усталости и переживаний, заснула сразу. Вдруг её начал кто-то дёргать за ногу.                -Проснись, проснись.                Около кровати, стояла огненно - рыжая девочка, вся в веснушка.                – Извини,  что разбудила, мне сказали, что ты из Москвы, я  тоже из Москвы, меня зовут Бронислава, можно просто Броня. Расскажи, как там в Москве.                – Броня, поговорим утром, я устала.                Лида повернулась на другой бок и заснула, в надежде, что ей приснятся родные.
*Саманный дом- строился из глины, смешанной с соломой и навоза, вылепленной в форме кирпича.