Гелендж

Было дело на море, под Геленджем,
На хипповской стоянке, где я,
Торговать задолбавшийся менеджер,
Заполнял пустоту бытия
Непроглядную, темную, гулкую –
Бросишь камень, и звука не жди.
Я спасался вином и прогулками.
От различной житейской пежни.

Как-то шляясь по склонам кедровым,
Растворяя в желудке обед,
Я набрел на забор трехметровый
И табличку: «Режимный объект».

На заборе колючка и камеры,
На табличке двуглавый орёл.
Из патрульного чёрного хаммера
Фсошник сердитый орёт.

Мол, исчезни, турист, по-хорошему.
Чо ты пялишься? Быстро свалил!
А иначе кровавое крошево
Из тебя буду в бочке солить.

Я ему отвечал: «Уважаемый!
Уяснил! Исчезаю! Сорян!»
Что я в голову что ли ужаленный,
Пререкаться со стражем царя.

Я сбежал по тропинке, ущельем
Вышел к морю. У моря – сюрприз.
За решетчатым огражденьем –
Экскаваторы, грейдеры, пирс.

«Что возводишь?» — спросил я у мастера.
– Шел бы ты, отдыхающий, бля!

Вот откуда усталые гастеры
Приползали на наш дикий пляж
Поглазеть на нудисток поджаренных
Да вздрочнуть под кустом на кортах.
Вот зачем пограничники шарились,
Проверяя у нас паспорта!

Это было в две тыщи девятом…
А теперь второй месяц снегов
Двадцать первый стоит девиантно
У КБшки в толпе синяков.

Всё известно про комнату грязи.
Про шале, Ротенберга и проч.
И никто в эти тухлые дрязги
Погрузиться на время не прочь.

Кто-то выйдет к метро за Навального.
Этим вышедшим вставят люлей.
А с экрана анально-орального
Нам покажут каких-то людей,
У которых зарплаты нормальные,
И которых ковид не берет,
И которым моря эти с пальмами
Не заменят родной гололед.

У них армия, флот и оружие
Без аналогов в мире ваще.
Восстановлено все, что разрушено
В девяностые было вотще.

С ними натовский план не прокатит.
Не успеют страну возмутить:
Полетит тройка русских в Замкадье
Либеральную контру судить.

Всех посадят, польют, глядишь, вырастут
Через десять уфсиновских лет,
Поколенья без коронавируса
На безмасочной русской земле.