Ой, овсень! Ой, овсень!

В первом акте давали «Сельскую честь».
Бесновалась пыль в лучах юпитеров.
Сцена пыль источала.
Актриса на сцене кого-то звала,
То ли плотника, то ли маляра.
Публика хором дышала в оркестр,
В котором арфистка губы нервно кусала,
Струны проворно кромсая.
Уснувшему в ложе чиновнику
Снилось громадное белое сало.
Соло слилось с салом,
Принуждая к слалому по коркам мозга.
В плечи, приютившие череп,
Многократно упиралась дирижерская палка,
Давая понять – хватит спать, хватит носом клевать.
Придирчива к кумирам
Судьбина актерская,
Вкусом похожая на гнилой планктон.
То и дело будка суфлерская
Ныла: – Со мной, со мной, со мной
Сомнамбулический бог в масканьевой мантии,
Сотканной звуками, манящими в рай…
Чиновничьи очи отверзлись.
Балда, -  прошептали губья мясистые,
Очевидно, вспомнив судебную тяжбу в районном суде накануне
Действа, имеющим место быть в сей вечер.
Ой, овсень! Ой, овсень!