Эротический угар

( Быль. Имя главного героя изменено )

Иван Петрович пользовался у сослуживцев большим уважением и авторитетом.

Ну, во-первых, потому, что он был видным, красивым мужчиной ( в молодости, судя по фото, красавцем ), ещё довольно крепким, несмотря на свой уже глубоко пенсионный возраст.

Во-вторых, он был ветераном Великой Отечественной войны с многочисленными орденами и медалями.

А в-третьих, потому что он был человеком очень весёлым, шутником и балагуром, знавшим кучу анекдотов и историй, которыми забавлял всех вокруг.

Особенно обожали Ивана Петровича женщины всех возрастов. Он был их кумиром, их заинькой, пупсиком, любимчиком. Любовь женщин к Ивану Петровичу объяснялась несколькими причинами, главной из которых была та, что Иван Петрович сам их очень любил и умело с ними обходился.

Умение любить женщин и обращаться с ними мастерски, так, что женщины с первых же минут общения приходили от Ивана Петровича, что называется, в восторг, являлось у Ивана Петровича врождённым качеством, его даром от Бога, его искусством и ремеслом.

И Иван Петрович, зная об этом своём замечательном даре, широко и напропалую им всегда, на протяжении всей своей долгой и яркой жизни, пользовался.

Нам, мужчинам из его ближайшего служебного окружения, он нередко открывал душу и рассказывал бесчисленные истории о своих любовных похождениях и победах. И мы верили каждой из этих невероятных историй, наблюдая за длинным шлейфом его поклонниц на работе и повсюду.

Женщины буквально таяли, когда Иван Петрович, рассыпая комплименты об их неотразимой красоте и всяческие шутки-прибаутки слегка эротической окраски, но без пошлости при этом, улыбался им своей неотразимой, обаятельной улыбкой.

Шура Рябошапка, королева из переплётной мастерской, девица молодая и весьма смазливая, из числа тех, о которых мужчины, лишь бросив на них первый взгляд и не в силах потом его долго отвести, думают про себя :"Аппетитная бабёнка !", сказала Ивану Петровичу, когда он её по-доброму, по-отечески прижал к своей ветеранской груди, со свойственной ей простотой и откровенностью :" Петрович, я бы тебе, дорогой, дала, но боюсь, ты же развалишься !"

И Шура, которая знала о мужчинах не меньше, чем Иван Петрович о женщинах, как в воду глядела.

Времена окопной любви и всех этих военно-полевых романов в холодных землянках давным-давно прошли.

Для того, чтобы увидеть лакомое обнажённое женское тело во всей его красе не требуется больше ни рассыпать комплименты, ни искать уединения в теплушке, в окопе или под кустом.

Достаточно теперь "забить" в  YouTube слово "эротика" и открывается всеобъемлющая видео информация на эту тему.

Речь, друзья, не о том, хорошо это или плохо, это решает и каждый сам для себя, и общество решает для себя в целом. И свою точку зрения на этот вопрос, чтобы вы не заподозрили меня в пуританстве, я даже не буду здесь излагать. Зачем вызывать долгую и скучную дискуссию.

Речь идёт о другом в моём рассказе, речь идёт об Иване Петровиче.

В то время, благодатное время "перестроечной" свободы, в стране только-только стали появляться, как заморские диковинки, первые видео магнитофоны и видео кассеты к ним с диковинными фильмами, среди которых были и фильмы эротического содержания, как тогда принято было их именовать. Хотя среди этих фильмов всё больше стали появляться фильмы настолько диковинного содержания, что их смело можно было причислить к разряду фильмов с приставкой не "эро", а "порно".

Одни из мужчин ( таких было меньшинство ) мельком глянув на содержание этих фильмов, сразу же теряли к ним интерес. Другие ( их было большинство ) смотрели на эти заморские диковинки подолгу и частенько. Но было немало и таких, кто с неописуемым наслаждением, не отрываясь, как ребёнок - от любимой игрушки, смотрели на экран видео магнитофона с открытым ртом, забывая обо всём на свете - о еде, о питье, и даже о рыбалке.

К числу последних относился и Иван Петрович.

Заморская диковинка сразила его наповал. Он, позабыв о работе, сидел в каптёрке один, когда все остальные вполне насытившись однообразием приёмов в этих фильмах, уже ушли. Он сидел, глядя, как заворожённый на экран магнитофона, как когда-то на фронте он смотрел на красавицу медсестру из санбата, которая перебинтовывала его раны.

Он буквально потел и трясся, переживая вместе с героями этих "эро" и "порно" фильмов все их любовные приключения.

Ему нередко становилось нехорошо от этого и мы уже начинали беспокоится о нём, когда он слишком долго не выходил из каптёрки, но ничего с ним поделать не могли.

Магнитофон работал безотказно. Иван Петрович сидел у его экрана непрерывно - с утра и до вечера.

Смотреть на Ивана Петровича, когда он сидел перед экраном магнитофона было гораздо интереснее, чем смотреть на экран.

Я, глядя на то, как он покрывался румянцем, переходящим багрец, а затем внезапно алел, как знамя над поверженным Рейхстагом, пытался представить, какие недоступные для моего понимания эмоции он переживает, но до конца представить не мог.

Я сам не был безразличен к женщинам, друзья, и каюсь в этом.

И мне нравилась "аппетитная" Рябошапка. И я порой смотрел ей вслед, на её стройные ноги, на её круглые, крепкие бёдра, на то, как она умело покачивает ими при ходьбе. Но я при этом не алел, как знамя, и не подпрыгивал, как пулемёт Максим после долгой очереди по наступающему врагу.

Я, разумеется, испытывал вполне понятное для такого случая мужское волнение, но, понимая, что делу время, а потехе час, шёл своей дорогой, чтобы доточить на токарном станке непослушную металлическую болванку.

Иван же Петрович, глядя на диковинные заморские фильмы, где в изобилии были представлены распрекрасные героини, ещё краше чем Рябошапка и не обременённые никакой одеждой, оторвать очарованных глаз от них был не в состоянии.

"Он бледнел, он краснел
и никто ему по-дружески не спел :
"Капитан, капитан, подтянитесь !"...

О, нет ! Мы очень переживали за Ивана Петровича, зная о том, что он хронический гипертоник и у него где-то под сердцем находится не извлечённый со времён войны осколок немецкого снаряда.

Мы были заботливы и внимательны, и всё же мы не смогли предотвратить несчастья.

Произошло несколько случаев, когда во время общения с заморской диковинкой Ивану Петровичу становилось совсем дурно.

После длительного пребывания наедине с ней он, как после адски натопленной бани, не раз уже дрожащими руками капал в столовую ложку какое-то лекарство, а однажды нам пришлось даже вызвать "скорую", потому что Иван Петрович упал на пол со стула и, сладострастно застонав, потерял сознание.

Врачи замерили давление. Оно зашкаливало. Сняли кардиограмму. Она не внушала оптимизма. Врачи сделали всё от них зависящее, чтобы привести Ивана Петровича в чувство. Предложили Ивану Петровичу госпитализацию, однако он отказался. А как он мог поступить иначе ?

В госпитале ведь ему вряд ли врачи позволили бы наслаждаться заморской диковинкой, а дальнейшую свою жизнь без неё Иван Петрович помыслить себе уже не мог.

И заморская диковинка доконала таки Ивана Петровича.

Занятые своей повседневной работой, мы однажды упустили из вида, что Иван Петрович очень давно не выходит из каптёрки. Наступил конец рабочего дня, а Иван Петрович даже и не собирался идти домой.

С недоумением и некоторой тревогой мы побежали в каптёрку и остолбенели в ужасе.

На экране заморской диковинки герои и героини, как всегда занимались своим привычным делом, а Иван Петрович лежал на полу перед горящим экраном, как Дориан Грей перед своим портретом в повести Оскара Уайльда.

Мы снова вызвали "скорую помощь". Увы, медицина оказалась бессильна, было поздно что-либо предпринимать.

На похоронах полковника в отставке, заслуженного ветерана Великой Отечественной войны со множеством орденов и медалей, героя Сталинградской битвы, сражения под Прохоровкой и штурма Берлина Ивана Петровича Ш. почётный караул дал троекратно ружейный залп.

Меня выбрали знаменосцем. И я стоял со склонённым знаменем, осеняя гроб Ивана Петровича его священным полотнищем.

Я стоял и жестокая обида обжигала меня. Ни один вражеский снаряд, ни одна авиабомба, ни одна граната, ни одна мина, ни одна пуля на полях многих сражений не смогли сразить этого старого, закалённого в испытаниях воина, а сразила его какая-то безделица, какая-то пустая заморская диковинка, проще говоря - дрянь.

Все женщины нашего большого предприятия не могли скрыть своего отчаяния и скорби. Многие из них искренне плакали. Да и мужчины тоже искренне сожалели об этой невосполнимой утрате. Искренне сожалел и я.

Иван Петрович, в сущности, был хорошим человеком. Добродушным, щедрым и простым. Без него наши застолья лишились чего-то очень для них необходимого, какой-то изюминки. Не звучали уже на них те непринуждённые, остроумные - не в бровь, а в глаз - шутки, которые мог отпустить только Иван Петрович, не блистали на них и мастерски, "к месту", рассказанные анекдоты, от которых мы катались со смеху. И не у кого больше было одолжить денег до получки.

С тех пор я возненавидел эти заморские диковинные фильмы с их героями и героинями, погубившими нашего товарища по работе, компаньона по застольям, и просто по-своему интересного человека. Человека не без своих человеческих слабостей.

А кто из нас свят ?