Живи вечно

И вот я снова здесь. Что бы ни случилось, я всю жизнь прихожу к тебе. Потому что тобой всё началось. Всё, что только могло. И я думаю, что тобой всё и закончится. По крайней мере, для меня. Я хотел написать о тебе ещё в детстве, но решился только сейчас. С великим страхом и великим почтением. Страхом не тебя, но того, что я тебя разочарую. Мне нужно покаяться. К сожалению, самое ужасное, что я сделал в своей жизни, связано именно с тобой. Я потерял всё, что от тебя осталось. Прости меня. Каждый раз, когда я вспоминаю об этом, это рвёт меня изнутри. Потому что это было твоё. Я до сих пор не могу этого пережить. И, наверное, никогда не смогу. Надеюсь, ты сможешь меня простить.
Давай просто поговорим. Мы ведь столько всего не успели. Ты так рано и внезапно умер, что в это мало кто мог поверить. Я сначала бегал по всему дому, искал тебя, плакал. А потом понял. В меня впечаталась эта картина. Я стоял на нашей улице, и не было ничего. Так моя жизнь и продолжилась. И потом, спустя больше десяти лет жизни, я узнал, как это с тобой случилось. И это осталось со мной навсегда.
Я помню, помню, помню тебя. Как первое, что было в моей жизни. Что было первым? Да, наверное, это наша машина и наши песни. Я помню, как мы кругами катались по нашей улице и пели о морозе. Мне тогда было года два или три, но я помню это так, будто мне было семь. Причём даже тело свое тогда я помню таким, семилетним и, наверное, большим, чем оно было на самом деле. Бабушка говорила, что однажды мы настолько увлеклись, что машина начала дымить. И крестный выбежал за нами и стал кричать нам об этом. Мне это всегда представлялось таким забавным. Как старые мультики вроде "Тома и Джерри". Только с нами всё всегда было хорошо. А потом, уже без тебя, я часами сидел в нашей машине и мечтал. Всегда на твоём месте. Сейчас я понимаю, насколько это было больше меня, насколько это было важно. Тогда я мог только почувствовать это, хоть и чувствовал себя старше. И почувствовал, когда машины тоже не стало. Я знал, что так было нужно, но сначала поддался себе и расстроился. А потом всё прошло. На то, что для меня слишком важно, я до сих пор реагирую именно так. Не знаю, хорошо это или плохо, но мне немного неловко. Всё это так сложно. Я, наверное, никому не доверяю. Так, чтобы можно было рассказать абсолютно всё. И поэтому я не знаю, когда могу, когда можно и стоит показать, что чувствуешь, а когда нет. Потому что иногда думаешь, что вот именно сейчас такой хороший момент, а выходит только хуже. И сразу становится так неловко, что начинаешь думать о том, что надо быть осторожнее, пугаешься, жалеешь обо всём. Так странно даже писать об этом. Надеюсь, ты меня понимаешь. Знаешь, я думаю, что только тебя я бы не боялся. Потому что, даже если я почти не знаю тебя лично, я абсолютно точно знаю тебя своим маленьким, детским сердцем, или памятью, или духом.
Ведь все говорили мне о том, что мы связаны. Все это знали, все это видели. Я всё ещё это чувствую и, слава богу, никогда этого не терял. Даже не знаю, можно ли это объяснить. Мои уши не помнят твой голос, мои глаза не помнят твоих движений и привычек (всё закончилось на фотографиях и видеосъемке), моё тело не помнит твоих прикосновений, но внутри себя я до сих пор всё это знаю и чувствую. Похоже, что это живёт внутри меня совершенно отдельной, но такой близкой мне жизнью. Она начинается с нашего кота. Бабушка говорила, что, когда я появился, ты сказал ему, что меня нельзя обижать, пригрозил чем-то, и он тебя послушал. И потом я на нем катался. Это так удивительно. Сейчас я боюсь почти всего на свете и помню только одну кошку, которая спокойно со мной сидела, а тогда, мне кажется, во мне настолько не было страха, что наши с ним, котом, игры могли быть похожи, наверное, на какие-нибудь древние времена или шаолиньских или других монахов. Сейчас я чувствую это таким естественным. И мы с тобой тогда были точно такими же. Я знаю, что у тебя были трудности, каждый, наверное, относился к этому по-своему, но все, абсолютно все знали, что рядом с тобой мне ничего не угрожает. Поэтому нас всегда спокойно оставляли вдвоём. Наверное, это было чудесно. Надеюсь, ты когда-нибудь мне расскажешь. А сейчас, кажется, моя очередь.
Как видишь, я многого о тебе не знал. Долго я боялся кого-то об этом спрашивать, потому что, когда я был маленьким, я чувствовал иерархию отношений со взрослыми и боялся лишний раз даже посмотреть на них. Но потом я вырос, и мы встретились с крестным. Мне исполнилось двадцать. И это была такая магия. Я удивился потом, как мы оба тогда не заплакали. Он был таким трогательным, я его так понимал, потому что вёл бы себя абсолютно так же, и всё это было так важно, так судьбоносно (я чувствовал это так, будто сошлись, как у Толстого, миллионы случайностей, и всё привело к тому, чтобы это случилось). Он говорил о тебе. И я думаю, что мы чувствовали одно и то же. Я рассказал ему о картине пустой улицы, и он почувствовал, насколько она была живой. Так же я почувствовал его рассказ. Он рассказал о твоей смелой молодости (ты влепил как-то учителю физики за то, что он сбил тебя со стремянки, так?), о твоей и нашей семье, о твоём первом сыне и твоём последнем вздохе. Это навеки со мной, даже если память когда-то меня подведёт. Знаешь, в школе я был не таким (мне гораздо ближе то, как ты принимал своего первого сына или как ты говорил с крестным о его учёбе, хотя здесь, конечно, нет никакого ближе или дальше, это только фигура речи, ведь это ты), но первая сознательно прочитанная мной книга была такой, и я узнал в ней героя, и ты был таким же. И остался, конечно. Знаешь, после этого разговора я понял, что не просто так в детстве обижался на тех, кто мог сказать о тебе что-то плохое. Это резало меня, как вина перед тобой, и теперь я знаю, почему. Ты просто один из тех немногих, в ком я сразу, как только мы познакомились, увидел, не глазами, а чем-то внутри, кем они были на самом деле. Такое счастье каждый раз думать об этом. Спасибо тебе за это. Думаю, одним этим ты сделал меня таким, каким я родился и всегда себя видел и представлял. Удивительно, но через много лет после твоего последнего книжного (потом я видел твою фотографию с книгой и чуть не заплакал и от счастья, и от ужаса, потому что тебя книга связала с концом, а меня с прошлым и будущим. Какие у тебя были глаза, они теперь так и светятся во мне)
дня я встретил человека, который был так на тебя похож. Мы оба в первую же секунду знакомства почувствовали, что мы всегда связаны. Потом, через годы, мы говорили об этом, и всё было так же. Я почти ни слова не помню, но знаю, что всё хорошо. Наверное, так будет до конца. Мы даже теряли друг друга на время, что-то около года, и всё равно нашли, и всё было по-старому. Может быть, я бы даже вас познакомил. Мне кажется, вы бы поладили. Ведь это было действительно почти так же, как у нас. Понимаешь, я знаю, что человек меняется, но я вижу и чувствую, что ко мне он относится так же, как тогда, в первую секунду. И я точно так же. Меняюсь (или кажется, что меняюсь), но внутри, в самой своей глубине, я, наверное, всё тот же маленький мальчик, которому только кажется, что он стал старше. Или ещё один такой случай. Одной весной я гулял в Петербурге и зашёл в книжный магазин на Литейном, потому что мне нужно было купить подарок. И, пока я летел туда, что-то внутри, где-то сзади или слева, сказало мне, что я должен читать Германа Гессе. Я сразу же купил всё, что смог найти в магазине. И потом ещё больше. Эти книги долго стояли и ждали своего времени. Но, как только я прочел первую его повесть, которая мне попалась, я понял, что был страшно прав, что никого не слушал (я же тогда поделился этим откровением с друзьями, и, как это бывает, меня не все поняли). Потом я рекомендовал один из его романов, хотя не читал его. И это было не страшно. Потому что, когда я его прочитал, я только убедился в том, что знал его. Это было тем случаем, когда человек, которого ты совсем не знаешь и который уже давно не здесь, говорит всё, что ты думаешь, буквально твоими словами. Потом я, конечно, сомневался и думал, что перерос его, но я грандиозно ошибался. Видишь, и здесь я совсем не ошибся. Я, может быть, путано объясняю, и может показаться, что это с тобой не связано, но я знаю, что ты (наверняка внимательный читатель) меня поймёшь. Ведь о таком разве можно сказать? Разве такое может быть с одним человеком больше одного раза?
Это так необъяснимо. В каком-то смысле как и то, почему я это пишу. Я не знаю, как говорить об этом. Я просто почувствовал, впервые за столько лет с такой силой (наверное, так сильно я это чувствовал до этого только в тот день, когда увидел, что тебя уже нет), что нам надо поговорить, что мне этого страшно не хватает. Раньше я даже представить себе не мог, что это возможно. А теперь я снова с такой силой тебя чувствую. И чувствую, что этот разговор должен случиться. Хотя бы так, если иначе нельзя. Думаю, впервые я подумал об этом, когда читал книгу о снах Набокова. Там был один сон, он рассказывал о том, как к Набокову явился отец, хотя он был уже мёртв. И дальше там было что-то такое (я уже не помню точно, но не буду поглядывать, так будет честнее), что было похоже на сюжет, рассказывающий о серии явления человека из загробного мира назад в реальный, но исключительно в виде души или чего-то другого, но точно чего-то не из плоти и крови. Это была первая вспышка текста, который ты теперь читаешь. А позже, когда всё это уже усвоилось во мне, я внезапно вспомнил, что со мной было то же самое! Тогда мне было, наверное, восемь или десять лет. Мы ложились спать, бабушка перекрестила меня на ночь, и всё было как всегда. Я лежал на левом боку, лицом к стене, и вдруг повернулся на спину, сел и увидел вспышку белого света. И в ней был ты. К сожалению, таким, каким я знал тебя лучше всего. Точно как на фотографии с могильного камня. Тогда мне показалось, что это было небо в облаках, потому что вокруг белого всё было голубым. И ты что-то сказал мне, я уже не помню, что именно, но мне показалось, что ты зовёшь меня. Думаю, что именно тогда началось то, что привело к изменению моего отношения к смерти. Это был такой долгий путь. Я столько раз сталкивался с ней, столько раз видел чёрную пустоту, столько времени думал, что только она и ждёт меня. А теперь, когда я столько пережил, столько прочёл и смог снова тебя почувствовать, понять ещё сильнее, осознаннее, насколько сильно я нуждался и нуждаюсь в тебе, я думаю об этом гораздо легче. Теперь мне снова кажется, что ты будешь ждать меня, как тогда. Я так долго этого ждал, так сильно этого боялся. А теперь мне так хорошо.
Я всё ещё много думаю о тебе. А ты это, конечно, видишь. Так страшно становится, когда я думаю об этом. Но мне кажется, что ты всё понимаешь, хотя мне и сложно себя в этом убедить. Знаешь, мне кажется, что раньше я думал о тебе по-другому. Я имею в виду, физически, если здесь это слово применимо. Тогда это было совершенно детской мечтой. Я представлял себе, как мы говорим. Я говорил с тобой, когда приходил на кладбище. Бабушка всегда говорила, что в те моменты ты слышишь (я специально не буду объяснять это слово, потому что знаю, что ты почувствуешь). Я тогда, конечно, этого не понимал. Я вообще долго чего-то не понимал и долго прихожу к тому, чтобы что-то понять. И сначала всегда кажусь себе таким взрослым, а потом смотрю на это с глупой улыбкой или покачиванием головы. И так всю жизнь. Теперь я вырос, но, кажется, так и остался ребёнком, который мечтает о том, чтобы хоть раз тебя увидеть, услышать твой голос, узнать, как можно жить в таком море любви, таком, понимаешь, которое видно всем, о котором не надо говорить ни слова, ни даже звука, но которого ты совсем не стесняешься. Я вообще считаю себя довольно скрытным в вопросах личной жизни человеком, и о тебе я тоже со временем стал говорить меньше, но ведь тогда нам не нужно было даже говорить об этом. Так моя мечта о тебе выросла вместе со мной и, мне кажется, стала осознаннее. Я, конечно, до сих пор не знаю, как мне можно было бы к тебе обращаться, на ты или на вы, потому что я так люблю тебя, что мне кажется, что у меня нет права говорить тебе ты (сейчас я выбрал эту форму только из-за того, что текст, который ты читаешь, напоминает мне письмо. Хоть конце концов кажется, что это так неважно, но мне так долго было так страшно из-за этого, что я не могу молчать). С этого я всегда начинаю, когда думаю о том, что было бы, если бы моя мечта ожила и пришла ко мне. И, наверное, весь этот текст можно считать хотя бы черновиком того, как наша общая жизнь началась бы снова. Хотя мне кажется, что тут правильнее было бы сказать "продолжилась". Да, так и оставим. Не знаю, как бы я справился с этим первым разговором. Мне почему-то кажется, что ты бы убил меня, хоть я и знаю, что мы до слёз были бы рады снова видеть друг друга. И ничего больше не было бы. Никаких слов, обид, злобы, упрёков. Всё это было бы так ничтожно. Были бы только мы и наша любовь. А как бы мы прощались? Разве после всего, что мы знаем, мы смогли бы попрощаться? Даже если бы знали, что точно встретимся снова. И никаких денег не было бы жалко на звонки, правда? И на транспорт, и на кафе, и кино, и театр. О, мы бы, наверное, сутками гуляли и говорили. А когда не могли бы гулять, звонили бы, чтобы хоть пару секунд поговорить. Я думаю, в каждом твоём слове была бы бездна любви и две бездны мудрости (это для меня и для меня, но постарше). И спать бы совсем не хотелось. И тебе я, наверное, мог бы рассказать всё. Тебя бы я не боялся, хотя сейчас, когда я это пишу, я боюсь. До жути боюсь. Но там всё было бы совершенно иначе. Я знаю это. Это так сильно помогло бы мне. И моя жизнь была бы совсем другой. И я был бы. Но знаешь. Я не могу это объяснить, но мне столько раз повезло. Несколько раз я мог умереть (хотя их, наверное, даже больше, чем я помню), меня могли отправлять на пересдачи (я там был и справился, но мне всё ещё кажется, что мне повезло и с предметом, и с формой проведения зачёта, а последующие несколько раз я бы вряд ли вынес), и ещё много всего, на что я, может быть, не обратил внимания или просто забыл. Меня каждый раз что-то спасало и берегло. Мне кажется, это всё ты. Я не знаю, как объяснить, но я верю (теперь у меня для этого ещё больше оснований, чем раньше), что ты чувствовал то же самое, когда уходил. Что ты так же не хотел этого, думал, что ещё слишком рано, что так не должно быть, хотел остаться. Мне кажется, было так. Если да, то спасибо тебе за это. Огромное. Такое, которое нельзя выразить. Весь мой характер, вся моя жизнь, вся моя любовь, всё в тебе, всё началось с тебя, ты мне всё показал. И знаешь, я думаю, у тебя получилось. Ты остался во мне как моё чувство, которое меня ни разу не подвело (о, как я надеюсь, что ты понимаешь, о чём я. Хотя. Разве ты можешь не понимать?) и которое говорит мне, что будет дальше, и что мне делать, и как всё будет. Так что, думаю, я ещё буду совсем другим. Таким, каким я себя (и тебя) представляю.